— Я что-то пропустила? — спросила Падме, заходя на кухню.
— Милорд велел вас не беспокоить, — спокойно ответила Дормэ, не отрываясь от занятия.
— И давно у нас в гостиной совещание? — поинтересовалась она, помогая служанке.
— Третий час, миледи.
Падме выразительно посмотрела в глаза служанке. За пять лет работы Дормэ научилась понимать госпожу без слов, и ей потребовалась секунда, чтобы понять в каком настроении миледи и чего она хочет.
— Милорд недоволен, — тихо, почти не шевеля губами, ответила она. — В девять прилетели пять человек. Я подала закуски. У него глаза были желтыми, — Дормэ опустила глаза, но в спокойном голосе слышался страх и мольба. — Я никогда такого не видела…
— Куда делись трое? — спрятав свой страх, спросила Падме, надеясь, что чувства Дормэ вызваны только самим присутствием Вейдера, а не его действиями.
— Они улетели в одиннадцать, — Дормэ даже не поняла, как успокоили миледи её слова.
— Не бойся, — в полтона сказала Падме, подавая поднос ей в руки. — Нам ничего не грозит.
Служанка вышла из кухни и направилась в гостиную, а Падме тяжело вздохнула, провожая её взглядом. Ей стало не по себе. Лорд злился, и сильно. Желто-красные глаза.
Падме зажмурилась, и встряхнув головой, отправилась в комнату к детям, стараясь не думать, что могло так вывести из себя Скайуокера. Возможно, они не смогли найти джедаев?
Стоп.
Она остановилась в проходе комнаты, сделала ещё один глубокий вдох. Она слишком обеспокоена, чтобы подходить к малышам в таком состоянии: Падме уже на практике убедилась в способностях двойняшек – дети сразу чувствовали сильные негативные эмоции, и в большинстве случаев это грозило часовым концертом. Приведя чувства и мысли в порядок, она подошла к колыбельке.
— Привет, мои хорошие.
Сандра с мягкой улыбкой пропустила маму и отошла к проходу.
"Мы уже заканчиваем" продлилось ещё полтора часа, и всё это время Падме провела около детей, не выходя из комнаты, сосредоточив всё своё внимание и мысли на них.
Несмотря на всё её нежелание, мысли возвращались к предстоящему визиту Императора. Что она может сделать, чтобы защитить детей от ситха? Женщина обречённо опустила глаза, стыдясь смотреть в светлые глаза детей.
Ничего. Вчерашняя надежда на защиту Энакина разбилась о сегодняшние стальные глаза Вейдера.
Отчаяние захлестнуло её, и Люк тут же захныкал. Лея, откопировав брата, тоже грозилась разреветься.
— Люк, всё в порядке, прекрати подстрекать сестру к скандалу, — попросила она, поднимая малыша на руки. Сын сразу же успокоился, но было уже поздно. Лея разревелась в кроватке.
— Ну, всё, — обречённо сказала Падме, передавая Люка Сандре. — Проснулся самый громкий голос Галактики!
Выходной был окончательно испорчен постоянными звонками и отчётами. На прогулке Энакин молчал, находясь в своих мыслях, время от времени отвечая на простые вопросы. Падме тяжело вздохнула и только сильнее сжала его руку.
Весь день внутри неё сражались две её ипостаси: "женщина" и "сенатор": "сенатор" прекрасно понимала, что супруг все самые важные дела делал сам и огромное количество информации хранил только в своей голове, а его недельное отсутствие привело к горе срочных вопросов, которые только он способен решить. "Женщина" билась в истерике из-за того, что она столько его ждала, а он и два дня не может посвятить только ей. Ситуацию спасала её третья ипостась: "мать", которая была довольна тем фактом, что вся её семья находится вместе и в безопасности, хоть и относительной, с её точки зрения.
Трибуны амфитеатра Имперского Сената возвращались на свои места, а тугая боль в висках грозила перерасти в мигрень.
Третьи сутки бессонницы мешали сосредоточиться, мысли путались и возвращались к одному: четыре дня до визита.
— Трипио, что там у нас с СиоБибблом? — спросила она у секретаря, стараясь отвлечься от страшных мыслей.
— О, Глава Королевского консультативного совета Набу сейчас чувствует себя хорошо, но находится ещё в медицинском отсеке. Королева Апайлана считает, что это было покушение. Имперский губернатор сектора Чоммел…
— Трипио, — перебила она его, — подготовь эту информацию в письменном виде.
— О, Госпожа, — растерялся суетливый дроид, — прошу прощения за возможно плохое объяснение…
— Ничего страшного, Трипио, — успокоила Амидала – даже привычный дроид ее сегодня раздражал. — Дело не в тебе, а в информации. Не хочу, чтобы её услышал кто-то ещё.
— О, конечно, госпожа.
Коридоры сената были заполнены разными существами, однако сенатор Набу обратила внимание, что гуманоидные расы постепенно исчезают из обслуживающего персонала сената, а постоянное присутствие людей в форме вызывало массу опасений.
— Сенатор Амидала, — выдернул её из странных мыслей знакомый голос Органы.
— Добрый день, сенатор.
— Вы себя хорошо чувствуете?
— О, — растерялась Падме, не ожидав такого вопроса. — Да, всё хорошо, — неужели бессонные ночи так резко отразились на её внешнем виде?
— Вчера отпустили Фанга Зара и Бану Бриму.
— Я сегодня уже была у Зара, к сожалению, сенатор Бриму была занята, когда я хотела с ней увидеться.
— Завтра в два я устраиваю праздничный обед, в честь их освобождения, — сказал Бейл, когда они уже подходили к лифту. — Это будет закрытый приём. На него приглашены сенатор Мотма, сенатор Мале-Ди и представитель Чи Иквей. Также я надеюсь увидеть и вас.
— Бейл, — она посмотрела ему в глаза, когда они зашли в лифт, затем открыла македуо и только после этого продолжила. — Кажется, мы это уже обсуждали? Я очень рада, что Фанга и Бану наконец-то отпустили, и надеюсь, что остальных тоже отпустят невредимыми, но собирать закрытый обед в таком составе…
— Падме, это дружеский обед.
— Это ты следователям и Императору объясни!
— Но мы не можем жить в страхе! Они наши друзья!
— Я уже сделала визит вежливости к Фангу и собираюсь повторить к Бане, но моё присутствие на обеде…
— Необходимо, — закончил за неё алдераанин. — Вероятнее всего, Зара и Бриму уже узнали о вашем нынешнем положении. Я не могу допустить, чтобы ваше семейное положение повлияло на ваши политические и дружеские отношения!
— Сенатор Органа, оно уже повлияло, — стиснув зубы, заявила Падме.
— Миледи, не мне судить, но я считаю, что в вашем положении лучше будет, если ваши старые друзья всё же будут знать, на чьей вы стороне.
— И сдадут под страхом за жизни своих родных и собственные?
Расхаживая по просторному кабинету, она укачивала дочь на руках. В гостином кресле сидела Дормэ с Люком на руках.
— Сообщений от сенатора Бриму не приходило?
— Нет, госпожа, — ответила Дормэ. — Я говорила с её помощницей, сенатор ещё не отошла после ареста.
— Два месяца в заточении, — в пространство сказала Падме. — Не уверена, выдержала бы я такое.
— Выдержали бы, госпожа, — ответила на риторический вопрос Дормэ. — Вы и не такое выдерживаете.
— Я…
Она повернулась к служанке и благодарно посмотрела в её карие глаза. Ей было очень важно услышать эти слова.
— Вы очень сильная, Падме, — поддержала её подруга. — Я уверена, что вы способны и не такое выдержать и найти правильное решение.
— Спасибо, Дормэ. Твоя вера в мои силы очень важна для меня. И я надеюсь, что ты права.
Падме очень редко делилась своими внутренними терзаниями с кем-либо, чаще высказывая Дормэ уже конечное решение. Ситуация в последние месяцы была настолько опасна, что она никому, кроме Бейла, её не рассказывала, надеясь уберечь невиновных людей.
Бейл. Вице-король Алдераана стал единственным человеком, кто знал её истинное лицо, и кому она доверяла, насколько это было возможно. Она ценила его помощь и поддержку как человека, и мнение как политика, и именно оно заставило её поставить на весы семью и карьеру. Она уже решила, что семья для неё превыше всего.