— Не могу сидеть сложа руки, — не выдержав его взгляда, шепчу я.
— Узнаю прежнюю Китнисс, — ухмыляется Финник. — Они слишком рано списали тебя со счетов.
В этом он действительно прав. Койн ошибочно думала, что ей удалось приручить строптивую птичку и превратить в домашнюю зверюшку, которая не побежит из теплого насиженного места на поиски приключений. Может, в ней все же была крупица сомнения — она ведь не соизволила поведать мне о спасательной операции, зная, как важна для меня жизнь Пита. Конечно, Финник уже дал понять, что ему не известны ее мотивы. Тогда кто? Кто может быть в курсе ее замыслов?
— Расскажи мне о наших планах, — прошу я, стараясь не думать о Койн, о возможной причастности Гейла ко всему этому и отвлечься от мечтаний о Пите. Не пытаться даже думать, как пройдет наша с ним встреча. Ведь я не раз представляла, как окажусь в его теплых и сильных руках с тех пор, как узнала, что он жив, как он будет рад нашей встрече. Или же наоборот, станет ненавидеть меня и обвинять, что бросила его одного. О последнем стараюсь не думать, хотя знаю, что он будет прав.
— Мало что известно. Нам удалось лишь ненадолго поймать сигнал из Капитолия, — Одэйр делает паузу, тяжело вздохнув и опустив взгляд в пол, добавляет: — Наша задача — пробраться туда незамеченными и… постараться выжить.
Последние сказанные им слова возвращают меня в прошлое, когда все только начиналось и было неизвестно, как обернется наша жизнь. Но эти простые напутствия старого, вечно пьяного ментора всегда подбадривали меня и зарождали надежду. Хоть Хеймитча с нами нет, я на долю секунды узнаю его в словах Финника. Интересно, что бы сказал ментор, узнав о моей выходке? Подозреваю, что для него мой поступок был бы более чем предсказуем.
— Значит, полная импровизация? — спрашиваю я, горько усмехаясь. Вероятность того, что это все может обернуться не просто погоней за призраками, но и билетом до Капитолия в один конец, заставляет мои внутренности сжиматься в один большой ком липкого страха.
— С твоей стороны — да. Но по-другому ты все равно не умеешь.
Почему-то его издевка не побуждает во мне обиду и раздражение. Наоборот, это замечание вызывает улыбку.
— Я еще потолкую сегодня с Бити конкретно о нашем отряде, поэтому мне придется оставить тебя здесь одну, — усмехаясь в ответ, произносит друг. — И мой тебе совет — не привлекай к себе внимания и не высовывайся.
Он не спеша встает с места и идет к выходу, но прежде чем уйти, оборачивается и ласково произносит:
— Попытайся заснуть, Китнисс. Отдых лишь приблизит тебя к встрече с Питом.
— Постараюсь, — шепчу я, и густо краснею, чувствуя смущение: Финнику известна моя тайна. Неужели это так очевидно? А может и ему самому до сих пор снится Энни?
Мой немой вопрос остается без ответа. Распахнув брезентовые створки, друг уходит, и я снова остаюсь одна наедине со своими мыслями.
***
Разбушевавшийся ветер колышет неустойчивые стены палатки, искаженные тени веток ползают по полу, извиваясь и набрасываясь на едва освещенные полоски помещения, заполняя их своей чернотой. Стараясь уснуть, вслушиваюсь в шуршащие звуки снаружи, пытаюсь уловить голоса проходящих мимо солдат, которым, как и мне, все еще не удается заснуть. Мне даже начинает казаться, что я слышу легкий шум ночного дистрикта, ведь несмотря на то, что мы расположились на достаточном расстоянии от его окраин, работа и жизнь кипят в Третьем круглые сутки.
Постепенно легкие звуки убаюкивают меня, унося в дикий лес, где шумит листва высоких деревьев и журчание ручья манит к своим торопливым водам.
Мое тело, плавно дрейфуя между реальностью и сном, расслабляется, позволяя хоть ненадолго забыться.
— Эй… — слабый, но до боли знакомый голос врывается в мир, созданный моим воображением. Но я усердно его игнорирую: мне это просто мерещится. Укутываюсь одеялом сильней, скрываясь под ним с головой, желая насладиться долгожданным сном.
— Проснись, — голос звучит громче, ближе и настойчивей.
Распахиваю глаза и резко оборачиваюсь, когда чьи-то цепкие пальцы, схватив за предплечье, вытягивают меня из мира грез.
— Ты что здесь делаешь?! — рычит Гейл, пронзая меня яростным взглядом.
Сон как рукой сняло. Испуганно смотрю на него, не веря в то, что он здесь. Легкая дымка дремоты окончательно спадает с глаз, а очертания Гейла становятся четче. Оцепенение резко сковывает тело, не позволяя мне шелохнуться. Судорожно вдыхаю воздух, не зная, что ответить на такой простой вопрос.
— Что ты здесь делаешь? — отделяя каждое слово, повторяет он.
— То же, что и ты! — выпаливаю резко я. Его гнев проецируется на меня, и я моментально вспыхиваю как спичка. К тому же, говорят, что нападение — лучшая защита.
— Тебе здесь не место! Тебя вообще не должно быть здесь! — едва не крича, произносит Гейл.
— Почему? Это не входило в ваши с Койн планы?! — холодно и резко выплевываю я.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь, — отступая назад и мотая головой, словно, не веря моим словам, отвечает он. — Койн тут не причем. Это для твоей безопасности!
— А вы спросили меня, нужна ли мне ваша безопасность?! — ярость ядовитыми струями заполняет все мое тело, стремительно выплескиваясь наружу. — Вы даже не удосужились сообщить мне о том, что они живы!
Тяжело дышу, пытаясь побороть свой гнев. Гейл, молча хмурясь, пристально вглядывается в мое лицо.
— Именно поэтому ты решила бросить меня, как ненужную вещь? Сбежать сюда, чтобы найти его? — слова, будто хлыст, больно жалят. Он не посмеет выставить меня виноватой. По крайней мере, перед ним уж точно.
— Один раз я уже бросила его и жила с этим последние пять лет, мучаясь и виня себя! — холодно отвечаю я.
— Но мы были вместе, Китнисс! Ты целовала меня, обнимала, спала со мной! И теперь, ради спокойствия своей души, ты готова перечеркнуть все это?
— Ты сам перечеркнул все, солгав мне. Ты знал, что я никогда не смогу простить тебя, — поздно, слишком поздно искать виноватого, пытаться понять и извиняться. Наши души уже сожгли все: я больше не могу играть в любовь, а он довольствоваться иллюзиями.
Мы пристально смотрим друг на друга, испепеляя взглядом. Все аргументы озвучены, причины высказаны, но почему-то от этого не становится легче.
— И что теперь? — наконец, нарушая тишину, спрашивает он.
— Отпусти меня, Гейл, — это действительно то, что мне сейчас необходимо: свобода. Он должен развязать мне руки и позволить самой во всем разобраться.
— Ну что ж, лети, Сойка, не буду держать, — горько усмехнувшись, шепчет он и идет к выходу. — Ты уже сделала свой выбор.
Смотрю ему вслед, желая высказать все, что чувствую, но в итоге лишь судорожно вдыхаю воздух, словно рыба, выброшенная на сухой берег. Он уходит, понимая, что слишком поздно все повернуть вспять, а я падаю на подушку и зажмуриваю глаза, борясь с подступающими слезами.
Я знала, что мое исчезновение не решит проблему с Гейлом и этот разговор состоялся бы в любом случае. Но почему-то только сейчас я начала понимать, как тяжело отпускать человека, который чуть не стал моим мужем. Горький ком обиды застревает в горле, мешая дышать. Почему это все происходит со мной? Чем я провинилась, что жизнь наказывает меня так жестоко: раз за разом заставляя выбирать и терять близких? Возможно, Гейл станет самой горькой из моих потерь, только знаю, что завтра или через год, два, три я ни о чем не пожалею.