Наконец, его медленные шаги нарушают тишину: Пит проходит мимо меня, направляясь к столу, за которым пару минут назад сидел лейтенант, и занимает его место.
— Зачем вы здесь? — тихо спрашивает он.
Набравшись смелости, поднимаю глаза и ловлю его взгляд. Два чистейших голубых океана, от которых мое сердце билось чаще, потускнели. В них больше нет ни доброты, ни заботы, ни любви, как и нет того Пита, которого я знала.
Конечно, он изменился. Повзрослел, возмужал и выглядит очень хорошо. Лицо стало шире из-за скул, выделяющихся теперь более отчетливо. Рассматриваю широкие плечи и сильные руки Пита; раньше я часто представляла, как его пытали, мучили и издевались. Воображала, как он, запертый в камере, уповает на нашу помощь и лелеет надежду вернуться домой, но только сейчас, сидя напротив него, я понимаю, как сильно ошибалась.
Аккуратно подстриженные волосы, идеально выбритое лицо, без единого намека на усталость — кричат об обратном. Пит в хорошей физической форме, это видно даже сквозь военный китель, сидящий на нем как влитой. У меня вдруг возникает ощущение, что меня не должно быть здесь: словно мы стали чужими друг для друга, и то, что было между нами, когда-то давно, кануло в небытие. Такого варианта развития событий я никогда не предполагала, да и поздно уже.
— Почему вы все время молчите? — снова спрашивает Пит, но уже громче, и я вздрагиваю от неожиданности.
— Что ты хочешь знать? — мямлю в ответ, а в горле вдруг возникает ком.
— Кто вы? Зачем явились к нам? Кто вас послал? — продолжает он.
— К вам? — переспрашиваю, не веря своим ушам. Теперь он считает Капитолий своим домом? Почему Пит спрашивает кто я? Это игра? Он делает вид, что мы не знакомы?
— Именно, — отвечает парень. — На нашу территорию. Вы считаете, что нам неизвестно откуда вы пришли? — продолжает он.
— Уверена, что известно. Как и то, зачем я здесь.
— Я не умею читать чужих мыслей, — ухмыляется он, а губы трогает улыбка. — Может, просветите меня?
На мгновение я теряюсь. Пит затеял игру, которую мне не понять, и я сдаюсь.
— За тобой, — признаюсь я. — Я пришла за тобой.
— Что Вы имеете ввиду? — удивленным тоном спрашивает Мелларк. На его лице читается искреннее непонимание, и это сбивает с толку.
— Я пришла за тобой, Пит, — мой голос настолько тих, что я едва слышу себя. — Пришла, чтобы извиниться и вернуть тебя домой.
— Вернуть домой? — настороженно повторяет он мои слова и хмурится. — Вы шутите? Мой дом здесь.
Я опустошена. На одну секунду мне показалось, что я обрела все, а потом это чувство испарилось. Слезы наворачиваются на глаза, и мне едва удается их удержать. Я была так ослеплена радостной новостью о том, что Пит жив, так сосредоточена на его спасении, что не заметила в своем плане большой изъян — а нужно ли это ему самому? Теперь я знаю, что нет.
К горлу подступает ком обиды — все было зря: миссия, переживания, чувство вины и все, что я испытывала к нему последние годы.
Внезапно меня охватывает паника, и я начинаю задыхаться.
— Вам не хорошо? — встревоженно спрашивает Пит и подскакивает с места. Он хватает со стола кувшин с водой и быстро наливает прозрачную жидкость в стакан. — Что с вами?
Я ничего не отвечаю, лишь закрываю глаза и жадно хватаю ртом воздух. Все было зря — только это вертится в моей голове. Все мои надежды, желания, мечты — целый мир рушится. Земля вновь уходит из-под ног, и я падаю в бездну.
========== Глава 10. Откровения ==========
C трудом разлепив веки, жмурюсь от яркого света, и как только мои глаза привыкают, понимаю, что нахожусь в больнице. Только на палату это совсем не похоже — чересчур высокая кушетка, вместо одеяла тонкая простыня, а рядом стол с хирургическими инструментами, колбочками и медицинские приборы. Хочется пошевелиться, но тело не слушается — оно будто онемело. Этого маленького усилия оказывается достаточно, чтобы все вокруг снова расплылось в огромные цветные пятна. Ненадолго сфокусировав зрение, замечаю трубочку с розовой жидкостью, соединяющую капельницу с моей рукой, но то, что происходит на другом конце операционной по-прежнему расплывчато. Удается уловить только смутные телодвижения, судя по всему, врачей, как вдруг один силуэт подходит поближе. Сердце начинает биться чаще, и приборы выдают меня с потрохами.
— Пит, — беззвучно слетает с моих губ.
Он нависает надо мной, облокотившись обеими руками на край кушетки. Кожа без единого изъяна, светлая челка ровно лежит на лбу, голубые глаза внимательно изучают мое лицо, ненадолго задерживаются на губах и встречаются с моими. А в них — целая гамма эмоций — интерес, подпитанный сильным любопытством, глубокое раздумье и настороженность. Пит всегда мастерски мог утаивать мысли, но сейчас он не пытается их скрыть. По всему телу пробегает мелкая дрожь: на уровне инстинкта мое тело чувствует опасность. Неужели это очередной капитолийский эксперимент? Пытка? А может быть казнь?
Увидев, как я побелела от страха и ужаса, Мелларк ухмыляется и отстраняется. Свет становится ярче и вокруг меня начинают плясать блестящие пятна. Не в силах противостоять им, медленно закрываю глаза в надежде на то, что, когда я открою их вновь — все окажется привычным кошмаром.
Но, увы, пробуждение не приносит успокоения: теперь я в небольшой, но просторной палате. С трудом приподнявшись на локтях, осматриваю новое место пребывания. В моем распоряжении помимо тошнотворного персикового цвета стен узкая металлическая койка с жестким матрасом и полный комплект постельного белья, маленькая тумбочка, на которой стоит стакан с водой, и окно. Оно радует меня больше всего! Сощурившись, пытаюсь что-нибудь разглядеть, но нахожу только темноту — сейчас либо поздний вечер, либо глубокая ночь.
Неподалеку раздаются шаги, и я оборачиваюсь: в маленькой решетке в железной двери мелькает чья-то макушка, а потом быстро исчезает. Замерев, прислушиваюсь к топоту за дверью, пока он не стихает вдалеке.
Облегченно выдыхаю, укладываюсь на кровать и морщусь, почувствовав слабый запах антисептиков вперемешку с дезинфицирующими средствами. Никогда не любила больницы, но мне слишком часто приходится в них бывать: либо по собственному желанию, когда хотелось навестить Прим, либо принудительно, как сейчас.
Улавливаю еле слышное гудение и поднимаю голову вверх: там, под потолком тихо работает кондиционер, а в углу подмечаю маленькую камеру.
Голова идет кругом, ведь вопросов без ответов накопилось немало, а я только пополняю коллекцию, придумывая новые. Помню, что допрос не был окончен: взволнованный Пит что-то спрашивает, потом, кажется, я потеряла сознание. Но что было дальше? Разум перебирает возможные варианты: если операционная и Пит мне не приснились, то они могли чем-нибудь напичкать меня или ставить опыты. Капитолий всегда славился своей медициной и жаждой к чудовищным экспериментам, о которых нам часто рассказывали после восстания на лекциях по оказанию первой помощи. Фантазия подкидывает все новые жуткие версии развития событий, и меня охватывает страх.
Вдруг в дверях вновь появляется чья-то голова; человек заглядывает в палату и медленно отодвигает щеколду, отпирая ее с другой стороны. Я настороженно наблюдаю за тем, как в палату входит мужчина в белом халате.
— Вот Вы и очнулись, — удовлетворенно произносит он. — Это хорошо.
Уверенным шагом врач подходит к моей кровати и присаживается на ее край. Машинально отодвигаюсь от него, не желая находиться с незнакомцем на таком близком расстоянии. Заметив это, он усмехается, но дистанцию все же решает соблюдать.
— Я понимаю Вас, — произносит он с улыбкой. — Однако меня не стоит бояться. Я всего лишь пытаюсь помочь.
Фыркаю, глядя ему в глаза. Ну конечно, мне нужно расслабиться и не волноваться, пребывая в лапах у врага.