Но мое уединение длится не долго. Спустя несколько минут над головой слышится громкий гул, и поднимается сильный ветер. Пропадают и редкие солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь раскидистую листву. Поднимаю взгляд к небу, и уже через пару секунд на горизонте появляются планолеты, распугивая обитателей леса своим гудением. Около десятка механических громадин ровным строем летят в сторону Триннадцатого.
Тревога зарождается где-то внутри, ускоряя сердцебиение и торопя меня в подземное убежище. Неужели что-то случилось?
***
Мое волнение оказывается напрасным. Люди в ангаре поясняют, что объявлено очередное общее собрание, на которое и прибыли командиры и их подразделения из оставшихся дистриктов Свободного Панема. Поэтому, предвкушая встречу с несколькими давними друзьями, я спускаюсь в столовую с привычными металлическими столами и стульями, вкрученными в пол. Сегодня помещение оказывается забитым полностью. Хотя и в обычные дни его не назовешь пустующим: теперь пропитание варят из свежего урожая, доставленного в Тринадцатый из других дистриктов, где удалось возродить сельское хозяйство.
Взяв свою порцию овсянки, хлеба и масла, я окидываю взглядом столовую, в надежде найти знакомые лица. Замечаю в дальнем углу у стены Финника, сидящего в сопровождении пары своих помощников и увлеченного беседой.
Крепко держа поднос, аккуратно проталкиваюсь сквозь толпу к их столику. Завидя меня, компания замолкает, и незнакомые мне мужчины утыкаются взглядом в свои тарелки. Только губы Финника растягиваются в широкой улыбке, хоть и выглядит он очень уставшим: легкая щетина украшает подбородок и скулы, на лбу видны несколько морщинок, а покрасневшие глаза намекают на долгое отсутствие сна.
— Привет, — радостно здороваюсь я, остановившись у столика.
— Привет, Китнисс! Давненько не виделись, — весело произносит друг, жестом приглашая присесть рядом с ним.
Еще во времена восстания мы с Финником стали друзьями, но поражение и скорбь сблизили нас еще больше. Мы вместе переживали боль от потери Энни и Пита. Он прекрасно понимал меня, а я его. Вместе мы пытались найти выход из ямы отчаяния и страданий, в которую сами себя и загнали. Время шло, и мы двигались вместе с ним. Каждый нашел себе занятие, чтобы отвлечься от прошлого и принести пользу новому государству. Сейчас Финник занимается вербовкой и тренировкой шпионов в Четвертом и весьма в этом преуспел.
— Очередное собрание? Что-то намечается? — еще раз окидывая взглядом помещение, интересуюсь я.
Друг отмахивается и, усмехнувшись, отвечает:
— Ты же знаешь Койн. Она любит отчетность о проделанной работе.
Согласно киваю и, принимаюсь за завтрак. Мы едим молча, изредка перебрасываясь короткими фразами, в то время как со всех сторон слышен легкий гул от разговоров и звон ложек о железные тарелки. Обычно мы болтаем много, но сегодня присутствие двух его помощников вынуждает нас сдерживаться. К тому же, у нас еще будет время наговориться.
— А ты не знаешь, Койн собирает всех командиров? — как бы между прочим спрашиваю я, доедая свой завтрак.
— Угу, — дожевывая, бубнит друг и отставляет тарелку в сторону. А потом наклоняется ко мне и, подмигивая, загадочно добавляет: — Поэтому встречи для тебя на сегодня не заканчиваются. Верно?
Отворачиваюсь, пряча от Финника покрасневшие щеки. Я уже жалею о том, что задала этот вопрос. Но друг легонько толкает меня локтем в бок и произносит:
— Я и сам со многими буду рад встретиться, — его слова звучат так легко и жизнерадостно, что мне сразу становится спокойней. Финник бросает мимолетный взгляд на браслет и разочарованно вздыхает: — Ну почему время, отведенное на завтрак, так быстро заканчивается?
Он крепко обнимает меня на прощание и обещает, что вечером мы обязательно встретимся и поболтаем. Его помощники так же кивают мне и удаляются из столовой вместе со своим начальником, а я еще пару секунд смотрю им вслед, не желая приступать к своим рутинным обязанностям.
В девять я провожу теоретическое занятие по технике обращения с оружием, после чего отправляю бойцов на пробежку, а потом в зале для тренировок отрабатываю с ними рукопашный бой. В час забегаю в столовую на обед, но к моему сожалению, никого из старых друзей там не оказывается. Остаток дня я посвящаю занятиям по стрельбе из лука.
После ужина, жутко расстроенная, я возвращаюсь к себе в отсек. Прим все так же пропадает на работе, а Финник до сих пор сидит на собрании. На моей памяти это самое долгое собрание за последние четыре года. Судя по всему, Койн наскучила спокойная жизнь, и она решила разнообразить ее подробными отчетами о военной подготовке, разведении скота и выращенных сортах пшеницы и овощей.
В надежде отвлечься, иду в душ и долго стою под прохладными струями воды, приятно освежающими и смывающими усталость, а после, одевшись в привычную пижаму и промокая влажные волосы полотенцем, бреду обратно в отсек. Не успеваю дойти до кровати, как меня останавливает звонкий стук в дверь.
Возможно, это Финник пришел поболтать, освободившись с собрания. Или Прим. Отпираю замок и распахиваю дверь. Но на пороге меня ждет Гейл. Его губы расползаются в улыбке, а глаза находят мои. Машинально делаю шаг назад, пропуская его внутрь, но не успеваю ничего произнести, как тут же оказываюсь в его крепких объятиях.
— Привет, Кискисс.
Он отрывает меня от пола, зарываясь носом в мои влажные волосы, а потом целует. Жадно и настойчиво. Закрываю глаза и отвечаю на ласки, ощущая жар его губ. Просто наслаждаюсь этим моментом, забывая обо всем, и позволяю ему любить меня.
Когда воздух в легких заканчивается, Гейл слегка отстраняется и опускает меня на пол, но продолжает прижимать к себе. Не открываю глаза, ожидая продолжения.
— Я скучал по тебе, — сладко шепчет он. Его горячее дыхание ударяется о мои губы и обволакивает лицо, а по телу тут же проносится волна приятных мурашек, от которых я слегка вздрагиваю.
Ничего не отвечаю. Просто притягиваю Гейла к себе и целую.
========== Глава 2. Предложение ==========
Alt-J – Hunger of the Pine
Тонкая полоска света, пробивающаяся из-под двери, отбрасывает неровные тени на стены и окрашивает пол в привычный серый цвет. У кровати лениво покоится казенная одежда, сброшенная мною и Гейлом при встрече.
Он крепко прижимает мою спину к себе и, уткнувшись носом в мое плечо, пытается восстановить сбившееся дыхание. Обычная комнатная прохлада сегодня была выгнана прочь нашими продолжительными ласками. И хотя все тело покрыто испариной, я прикрываю грудь одеялом, вцепившись в него мертвой хваткой.
Выдыхая, закрываю глаза. Мое сердце все еще учащенно бьется о ребра, но остальному естеству, зажатому в сильных мужских руках, хочется поскорее вырваться на свободу. Однако я этого не делаю: нельзя так поступать с Гейлом. Не считая Прим, он больше всех поддерживал меня все эти годы, заботился и любил. Юношеская мечта обо мне продолжала жить в нем и лишь крепла с каждым днем.
Однако я не замечала этого: боль ослепляла и мучила меня. Воспоминания о Пите терзали во сне и наяву, практически сводя с ума. Миллионы мелких деталей тогда казались для меня целым миром: длинные золотые ресницы, ободряющая улыбка, запах корицы и укропа, букет из полевых цветов, теплые объятия и первый весенний одуванчик. Но подобно тем желтым цветам из маминой книги, со временем они потускнели и исчезли насовсем. А потом меня одолела паника. Я испугалась, что стала забывать человека: его голос и образ, чистые голубые глаза. Я боялась, что Пит так и останется в моей памяти простым мальчишкой, подарившим мне хлеб.
Но Гейл сказал, что это нормально, что я двигаюсь дальше и что Пит желал бы, чтобы так было. И как бы мне этого не хотелось, я понимала, что он прав. Еще тогда, на берегу, Пит сам сказал мне об этом. И медальон с фотографиями Прим, мамы и Гейла на моей шее живое тому доказательство. И, несмотря на внутренние сомнения, я решила дать нашему с Гейлом союзу шанс. Но все оказалось куда сложнее, чем я думала.