— Будет сделано, госпожа Президент, — деловито кивает ей Джереми Ирвин, и сеанс связи на этом заканчивается. Мужчина тот час поворачивается к Шуксу: — Вы все слышали, капрал Шукс. Сопроводите наших коллег в комнату, где они могут отдохнуть, а завтра утром приготовьте планолет для их транспортировки в центральный Штаб. Место пребывания Пита Мелларка до отправки оставить без изменений, — отдает он последнее распоряжение, прежде чем жестом указывает на дверь.
Выйдя из кабинета, капрал подзывает караульного и просит его сопроводить оставшуюся часть нашего отряда в казарму номер пятнадцать. Солдат спешит выполнить поручение, а мы с Одэйром следуем за Джеймсом.
Военный лагерь находится около штаба. Пройдя по дорожке, освещенной фонарями, мы оказываемся в просторном помещении со свободными кушетками, парой умывальников и уборной.
— Располагайтесь, — произносит Шукс, указывая на кровати. — Завтра подъем ранний, а сейчас отдыхайте.
Мы не возражаем и, распрощавшись с капралом, выбираем места в самом углу, однако не ложимся. Финник присаживается на кушетку и, не сводя задумчивого взгляда от входа, ждет своих солдат. Я же из последних сил добираюсь до раковины и умываюсь: двое суток без сна дают о себе знать — я практически валюсь с ног, а чистая вода и мыло только усиливают это чувство. И все же, оказавшись в теплой постели, я понимаю, что забыла об одной важной вещи:
— Финник, о чем вы разговаривали с Койн? — спрашиваю я, повернувшись к нему лицом, однако друг как будто не слышит меня. Поймав его абсолютно пустой взгляд, мне приходится несколько раз окликнуть его, прежде чем он возвращается в реальность. — Что сказала Койн?
Одэйр встряхивает головой, гоня прочь мучившие его мысли, и делает глубокой вздох.
— Поговорим утром, — тихо бросает он. Не успеваю ничего ответить, отвлекшись на прибывших в казарму солдат, а Финник ложится на соседнюю койку и поворачивается ко мне спиной.
Убаюканная тихими и радостными вздохами ребят из отряда, я проваливаюсь в глубокий сон. Мне кажется, что проходит всего несколько минут, когда с первыми лучами солнца нас будят на завтрак. Пока я тру заспанные глаза, пытаясь хоть немного взбодриться, Финник тотчас вскакивает со своей кушетки, словно только и ждал сигнала. Однако стоит мне взглянуть на его лицо, я понимаю, что друг бодрствовал всю ночь, и задаюсь вопросом, что было на этот раз: бессонница, кошмары или щемящая пустота внутри?
Завтрак проходит в молчании, а на улице встречаем капрала Шукса, который сообщает, что планолет готовят к отбытию и нас ждут на взлетной площадке примерно через час. Мы благодарим офицера, после чего Одэйр отпускает своих солдат обратно в казарму и взглядом указывает мне на небольшую тропинку, пролегающую рядом с лесополосой и несколькими домами. Согласно киваю, и медленным шагом мы отправляемся на прогулку.
Солнечные лучи, отбрасывая свет на траву, превращают утренние капельки росы в россыпь разноцветных драгоценных камней. Из рощи эхом разносится трель соловья, а воздух необычайно чист и свеж. Из каменных труб на крышах деревянных изб, столбом вьется дым: местные жители встречают новый день, занимаясь обычными домашними хлопотами, такими как приготовление пищи, стирка, уборка и уход за садом.
Невольно вспоминаю Джоанну; интересно, а она тоже жила в подобном доме? Признаться, ее суровый нрав и внешность совершенно несопоставимы для меня с подобным образом жизни, но кто знает, какой она была до Голодных Игр. Наверняка, эти моменты были единственной дорогой для нее вещью, и неподвластны Капитолию. По крайней мере, до регенерации.
— Знаешь, прежняя Джоанна была бы рада оказаться сейчас здесь, хоть она и утверждала, что ненавидит эту дыру, — словно читая мысли, тихо произносит Финник. — Я бывал у нее в гостях, и этот поселок выглядит почти так же, как ее.
— Это уже не важно, — откликаюсь я. — Ее больше нет. Если будешь думать об этом, это принесет тебе только боль.
— Да, — едва слышно шепчет друг. — Только вот… Пит хочет знать о том, что было…
Отворачиваюсь, делая вид, будто меня интересуют резные ставни на окнах одного из домов, а сама до боли прикусываю губу. Финник не понимает, что все еще гонится за призраком.
— Знать и помнить — абсолютно разные вещи, — мой голос дрожит, и я надеюсь, что друг не заметит нотки горечи и отчаяния.
— Но знание может помочь вспомнить! — возражает он.
Внезапно он сворачивает с тропинки и идет к деревянной скамейке около ближайшей к нам избы, мне ничего не остается, как последовать за ним. Мы сидим в тишине, нарушаемой лишь щебетом птиц, лаем собаки за забором напротив и звонких голосов детей.
Сделав глубокий вздох, он произносит с грустью:
— Жаль, что Энни больше никогда не увидит всего этого.
Удивленно поднимаю бровь, ожидая продолжения.
— Когда Пит пришел ко мне в камеру, я попросил его узнать о ее местонахождении, — продолжает друг, хмурясь от яркого солнца. — Ты же понимаешь, что я не мог уйти без нее…
— Конечно, — киваю я, прекрасно зная, как много она значит для Финника. — По правде говоря, это показалось мне странным, что ты отправился назад, не найдя ее, — признаюсь я смущенно.
— Я бы не ушел, — отвечает он, — если бы знал, что она жива.
Время останавливается, пока смысл его слов четко отпечатывается в моей голове, а потом снова начинает бежать вперед, оставив внутри меня еще большую пустоту.
— Мне жаль, — выдыхаю я, и, взяв его за руку, крепко сжимаю. Печально улыбнувшись, он отпускает мою ладонь, приобнимает за плечи и притягивает к себе. Прижавшись к его груди, слышу, как неровно бьется его сердце.
— Пит сказал, что Энни была одной из немногих, кому регенерация не помогала, и потому долгое время она пробыла в специальной больнице, — бесцветно продолжает Финник. — А потом она ушла… навсегда.
Так мы и сидим еще какое-то время, крепко прижавшись друг к другу. Наплевав на собственный совет, я представляю, как все могло бы быть, если бы не… и не чувствую ничего, кроме горького сожаления и притупившуюся боль от потери.
— Нам пора, — вскоре зовет меня Одэйр.
Мы поднимаемся со скамейки и в полном молчании идем обратно, пока впереди не появляются очертания казарм и взлетной площадки, на которой нас ожидает планолет. Я замедляю шаг, чем привлекаю внимание Финника: он поворачивает голову, а в глазах застыл вопрос.
— Знаешь, — вырывается у меня. — Я думаю, что мы потеряли Пита, Энни и Джоанну еще пять лет назад. И, возможно, ты не согласишься со мной, но тебе должно быть проще, — мы наблюдаем, как несколько охранников сопровождают Пита в планолет. Мелларк не сопротивляется, лишь с интересом осматривается вокруг, и, узнав меня и Финника, задерживает на нас полный равнодушия взгляд. — По крайней мере, у тебя нет живого напоминания о твоей потере.
Одэйр грустно усмехается, и мы продолжаем наш путь. Остальные члены группы и Пит уже поднялись в планолет, но мы задержались у трапа, прощаясь с капралом Шуксом, который пришел проводить нас.
— Домой, — вздыхая, произносит Финник, садясь рядом со мной. — Миссия окончена, солдат Эвердин.
Киваю, слегка улыбнувшись, и только потом понимаю, что в его словах кроется нечто большее: он прощается с прошлым и отпускает несбыточные мечты.
— Так точно, капитан Одэйр, — бормочу в ответ.
Теперь мы знаем, что скрыто за невидимым куполом и понимаем, что революция окончена — мне больше не нужно быть Сойкой–пересмешницей. Еще один долг, который я уплатила.
Планолет с шумом отрывается от земли, унося нас назад в Тринадцатый дистрикт. И когда на горизонте начинают мелькать знакомые смотровые башни, он снижаясь, замедляет скорость. Мы плавно опускаемся среди высоких деревьев, вплывая в распахнутые ворота большого ангара. Содрогнувшись, аппарат приземляется, двигатели замолкают, и перед нами открывается трап.