Дышите. Медленно сосчитайте от одного до десяти.
Собственный голос трехгодичной давности громким эхом звучит в голове, но столь простые советы по борьбе с паникой, что я давала своим ученикам, кажутся до безумия нелепыми и не выполнимыми. Ведь рассказывать о том, что постоянные переживания и опасения со временем попросту впитываются глубоко под кожу и становятся неотъемлемой частью тебя, не положено. И Китнисс Эвердин как Огненная девушка или Сойка-пересмешница пережила немало угроз и стрессовых ситуаций, что страх как сорняк врос глубоко в сердце.
— Китнисс, — тихо окликает меня Пит, не рискуя подходить ближе, — ты в безопасности, ты со мной!
Мои мечущиеся из стороны в сторону зрачки застывают, встретившись со спокойной лазурью напротив, пока паника в душе прислушивается к его заверениям, сомневаясь и не доверяя. Однако подсознательно я тянусь к этому голосу из прошлого и словам, которые раньше спасали от самых худших кошмаров.
— Пока ты со мной тебе нечего боятся, — киваю, хотя знаю, что он — единственный, кого я должна опасаться.
И снова напоминаю себе, что я делаю это не ради себя, а ради Эффи, Хеймитча, Иви и их малыша — в этот раз разбитое сердце не собьет меня с единственной верной тропинки. Я люблю Пита Мелларка, который уже навсегда потерян для меня. Чувство, что камнем тянуло в бездну горя и сожалений, больше не тяготит мою душу, превратившись в нечто светлое и… приятно ностальгическое.
— Идем?
Главный миротворец утвердительно кивает головой и пропускает меня вперед, создавая между нами дистанцию в два шага — безопасную для нас обоих. Никто не спешит продолжить разговор; гравий тихо хрустит под ногами, изредка перебиваемый громкими детскими криками с пляжа на другом конце парка. Угнетающая тишина практически сводит меня с ума, но спросить напрямую будет огромной ошибкой — уж слишком непредсказуемо его настроение. Прежде, чем мы сможем поговорить о серьезных вещах, необходимо найти «общую землю» — тему, от которой нам обоим будет комфортно оттолкнуться. После долгих раздумий достаточно безобидной кажется только одна.
— Как ты?
— Спасибо за помощь вчера, — произносим одновременно и замираем, смущенные тем, что наши мысли сошлись.
— Пожалуйста, — Пит пожимает плечами, позволяя разговору развиться несколько дальше, — хотя мне только осталось наказать провинившихся. Немного исправительной работы пойдет им на пользу, — добавляет мужчина, заметив, как мои брови ползут вверх.
Мы снова молчим.
Мама советует найти то, за что стоит бороться, фитиль, что неустанно будет подпитывать мой огонь, но что если Пит Мелларк всегда будет им? Начиная с весеннего одуванчика и заканчивая тайной, что скрыта холодом голубых глаз?
Тот день, когда он увидел меня под яблоней своего дома, стал самой первой искрой, что спустя много лет превратилась в неконтролируемое пламя, потому что его не было рядом, чтобы не допустить самого худшего. Я и Сноу — лишь две стороны одной медали, что использовали силу по-разному, но с одной целью. Бросив хлеб, он дал мне выбор: измениться или продолжить жить как прежде. Каждый его шаг, будь то признание в любви или ложь о ребенке перед всем Панемом, всегда был предложением, от которого я могла отказаться. Возможно, поэтому мы терпим поражение за поражением, не зная, как навести порядок в общем доме, чтобы каждый жилец был доволен и счастлив.
Впервые в жизни, я спрашиваю сама себя, что бы сделал городской мальчишка, чье имя было начертано на бумажке, что выбрала Эффи Бряк среди многих других семь лет назад?
И вот тропинка выводит нас к коттеджу моей матери, но в глубине души я понимаю, что это конец другого пути, окончание десятилетий войн, страха и контроля, что даст начало новой эре и другому оружию, более сильному и, самое главное, безопасному.
— Китнисс! Китнисс! — радостно кричит мой самый любимый голос на земле, а топот маленьких ножек по деревянному крыльцу полностью захватывает мое внимание. Джем, сияя от счастья, несется прямиком в мои объятия и подставляет пухлую щечку под мимолетный поцелуй.
— Она приехала, Китнисс! — радостно сообщает он и указывает на семенящую за ним хрупкую фигуру в дверном проеме. — Мама приехала!
— Я же говорила, Джем! — улыбаюсь в ответ, аккуратно передавая малыша в объятия матери. Прим удивленно приподнимает бровь, заметив застывшего за моей спиной Главного миротворца, но быстро приходит в себя.
— Бабушка зовет всех обедать, — обыденно произносит сестра, покрепче перехватывая ерзающего сына. — Можете к нам присоединиться, мистер Мелларк!
— Благодарю за приглашение, мисс…ис, — отстраненно отвечает Пит, все эмоции как всегда скрыты за маской, а голубые глаза тут же находят золотой обруч на ее левой руке. — К сожалению, у меня важные дела.
Прим кивает, но прежде чем уйти, ее глаза встречаются с моими в немом вопросе.
— Я буду через пять минут, — обещаю и взглядом провожаю их с Джемом, пока они не скрываются за дверью.
— Я просто хотела сказать, — начинаю, нисколько не смущаясь безразличия и холода собеседника, — что обе стороны не правы.
Главный миротворец хмурится, не понимая, к чему я веду.
— Что ты имеешь в виду?
— Выбор, — горько усмехаюсь, жалея, что мне потребовалось столько времени, потерь и боли, чтобы осознать столь очевидную вещь. — Когда двенадцатилетний мальчишка по имени Пит Мелларк увидел под своей яблоней изголодавшуюся нищенку и бросил ей буханку хлеба, — главный миротворец отводит взгляд и шумно выдыхает, не скрывая раздражения — однако ему невдомек, что любовь здесь последнее, что играет роль. — Он подарил ей нечто большее, чем долгожданный кусочек еды. Он дал ей выбор: остаться под яблоней и жить как прежде или встать и что-то изменить.
Разумеется, он тут же понимает, что я пытаюсь сказать; осознание оживляет ледяной взгляд, но прежде чем он находит нужные слова, я продолжаю:
— Сейчас в твоих руках куда больше, чем буханка подгорелого хлеба. Почему бы этому Питу Мелларку не сделать тоже самое?
— То есть обнародовать секретную информацию, — криво усмехается он, но и не спешит отказывать. Его рациональный мозг тут же находит крупицы разумного решения проблемы.
— Дать выбор, — мягко поправляю и осмеливаюсь улыбнуться, зная, что пришло время прощаться. — Возможно, стоит начать с самого себя.
И я ухожу, не оглядываясь и не говоря до свидания. Впервые за много лет я иду навстречу неизведанному с не тлеющей надеждой в груди, с покоем в душе и миром с собой. Разумеется, мои кошмары никуда не исчезнут, а тех, кого мы потеряли на этом долгом пути уже не вернуть домой, но, глядя на свою семью, собравшуюся за одним столом, здоровую и улыбающуюся, я знаю, что эти жертвы не были напрасны. Игр больше нет, а вслед за ними навсегда исчезнет власть, построенная на страхе, что позволит людям стереть все до единой границы и просто быть соотечественниками, друзьями, любимыми и союзниками.
И огненная девушка наконец-то сможет просто сиять, а не гореть.
========== Эпилог ==========
Pitiful creature of darkness.
What kind of life have you known?
God give me courage to show you.
You are not alone.
OST The Phantom of the Opera
Какое-то странное, полузабытое чувство будит меня задолго до рассвета и не дает уютной тишине вокруг и теплому одеялу снова погрузить меня в незабытье. Это не похоже на предчувствие или волнение, которое обычно настигает меня в определенные дни и гонит к телефонной трубке для связи с Тринадцатым. Это не срочная необходимость услышать голос Прим, снова и снова повторяющий, что она, Джем и Майки в полном порядке, и я опять переливаю из пустого в порожнее. Это не щемящие душу тоска и одиночество, не тот голод, от которого все внутри плавится и дрожит в предвкушении. Нет, это нечто более глубокое, что не поддается никаким объяснениям, как бы я не прислушивалась, и упрямо не отпускает, наоборот, натягивает мои сердечные струны до предела, но рядом нет никого, чтобы помочь. Однако больше всего меня беспокоит, как от этих ощущений веет опасностью, риском и искушением, чей настойчивый внутренний голос умоляет поддаться и окунуться в него с головой, но при этом не дает никаких гарантий, что все будет хорошо.