И только опустившись в заросли высокой травы у самой кромки воды, я закрываю глаза и громко выдыхаю, а затем и вовсе падаю на землю. Сжимаю влажную траву в кулаках, делясь с ней своей радостью.
— Он жив, — тихо шепчу лесу, а потом кричу, что есть сил: — жив!
Знаю, что он поймет меня, как никто другой: я столько выплакала здесь слез, стольким поделилась. Хотя есть ещё один человек, которому выпали похожие испытания — Финник. Мы вместе пережили страшные и тяжелые времена, однако в самый важный момент он оставил меня одну. Он знал, но прятался за выдуманными отговорками. И не только он. Гейл знал, но попросил стать его женой. Бити знал, но предпочёл промолчать. Койн наверняка знала, но скрыла правду.
Еще недавно мне казалось, что я выжжена дотла и абсолютно пуста, но видимо угли не успели остыть: стоило дунуть ветру, и во мне снова занялся огонек. А теперь я нашла, чем его подкормить.
Руки сжимают траву так сильно, что вырывают с корнем. Закусываю до боли губу, борясь сама с собой. Но гнев, сливаясь с обидой и болью, вырывается из груди отчаянным криком.
Я не могу и не хочу верить в происходящее. Это все как дурной сон, похожий на тот, что я видела сотни раз: где я стала жертвой обмана. И в этом сне Пит оказался жив.
Не понимаю, как могла быть такой наивной все это время? Как могла не заметить знаков, не заподозрить неладное?
Зажмуриваю глаза, стараюсь дышать ровней, но ничего не выходит: обуревающие меня эмоции — гнев, боль, паника — настолько сильны, что мне едва удается просто вдыхать воздух.
Что мне делать? Как быть? Все последние годы вихрем проносятся перед глазами, но теперь я вижу в них только ложь. Я понапрасну терзала себя обвинениями и оплакивала человека, считая его погибшим по моей вине.
Открываю глаза и осматриваюсь, щуря припухшие от слез глаза. Ночной лес величественно возвышается с обеих сторон ручья, высокие стебли диких трав мерно покачиваются на ветру. Вокруг тишина, и лишь журчание воды, словно колыбельная, убаюкивает обитателей леса.
Делаю, наконец, глубокий вдох. Воздух влажный, но такой чистый. Он не успокаивает, наоборот пламя в груди разгорается с еще большей силой. Пит жив, и ничто теперь не остановит меня.
Быстро вытираю лицо рукавом рубашки и встаю на ноги. Мне выпал шанс все исправить, и я больше не позволю никому делать из меня пешку.
***
Уверенным и быстрым шагом иду по коридору к отсеку Гейла. Как оказалось, в лесу я была недолго: свет в корпусах еще горит, и люди бродят по своим делам. Настойчиво стучусь в закрытую дверь, и через минуту понимаю, что в отсеке пусто. Однако я продолжаю, не желая признавать отсутствие друга.
— Мисс Эвердин, полковника Хоторна нет дома, — слышу я тихий женский голос за спиной.
Обреченно вздыхаю и опускаю руки, по-прежнему не разжимая кулаки. Охваченная гневом, я оборачиваюсь к проходящей мимо соседке Гейла и киваю ей в ответ.
Женщина встревожено оглядывает меня с головы до ног. Должно быть, вид у меня далеко не из самых приятных и дружелюбных, но мне плевать.
— Если он вам срочно нужен, думаю, Вы сможете отыскать его в отсеке миссис Хортон, — неуверенно продолжает она, но на последних словах ее голос дрожит. Мне кажется или она сомневается в правильности своего решения сообщить мне о местонахождении Гейла.
Еще раз благодарно киваю и устремляюсь дальше по коридору к отсеку Одейра. Он уже должен был вернуться домой. И если мне не удалось сейчас разобраться с Гейлом, то Финнику на этот раз уж точно не удастся ускользнуть от меня.
Пройдя несколько длинных жилых коридоров, останавливаюсь у отсека Одэйра и с силой барабаню в его дверь. Она отворяется незамедлительно — после первых же ударов, отчего я буквально падаю вперёд, в комнату. Финник вовремя хватает меня под локоть, чтобы не дать упасть, но в ответ вместо благодарности получает оплеуху. Бью так сильно, насколько хватает сил, наконец давая своей ярости выход.
От неожиданности Одейр отшатывается в сторону, и, прижав к пылающей щеке ладонь, испуганно смотрит на меня. Он явно не ожидал от меня подобной выходки.
— Ты солгал мне! — сквозь стиснутые от гнева зубы выпаливаю я и вновь бросаюсь на него с кулаками, но мои попытки оказываются тщетны. Финник перехватывает мои запястья и крепко прижимает к себе. Я пытаюсь вырваться, безуспешно барахтаясь в его руках, но он сильнее меня. — Пусти!
— Да успокойся же ты наконец! — перебивает он, по-прежнему борясь со мной.
Всего на долю секунды он ослабляет хватку, но этого достаточно, чтобы успеть выскользнуть из его рук. Отскакиваю в сторону, сверля его яростным взглядом.
Финник быстро подходит к двери, не сводя с меня настороженных глаз. Он напряжен: готовится в любую секунду дать мне отпор. Одэйр останавливается и закрывает дверь, скрывая нас от посторонних взглядов в полумраке отсека.
— Как ты мог? — шиплю я. Крупная дрожь сотрясает все мое тело, а глаза вдруг застилают слезы. Злость отступает на второй план, уступая место обиде и боли. — Как ты мог? — уже шепчу я.
— Ты знаешь, — так же тихо отвечает он, опуская голову.
— Да, я знаю! — отчеканиваю, смахивая слезы. — Слышала ваш разговор с Бити! И как давно ты знаешь об этом?! Как долго вы все врете мне?!
В моих словах яд, что бьет незамедлительно и позволяет вдоволь насладиться агонией жертвы. Но мне не жаль: он заслужил и знает это.
— Почти неделю… — вновь виновато вздохнув, шепчет Финник.
Мои глаза в ужасе расширяются от осознания того, как убедительно и прочно он и Гейл соткали вокруг меня паутину из лжи и предательства. За правду нужно платить, и цена оказалась высокой: я потеряла двух дорогих мне людей.
— Прости, но у меня не было выбора, — продолжает Финник, поднимая на меня глаза, полные боли и отчаяния.
— Я доверяла тебе… — к горлу подступает ком обиды, от чего мой голос звучит сипло.
— Я хотел, Китнисс, — повышая голос, говорит Одэйр и, схватив меня за руки, продолжает: — хотел все рассказать! В ту же секунду как сам узнал! Но мы получили приказ.
— Приказ? — громко переспрашиваю, вырывая из его рук свои.
— Койн четко дала понять, что о Пите никто не должен знать, кроме определённой группы людей. И самым первым человеком в списке ее табу была ты! Я хотел посвятить тебя в эту тайну, но ты могла наделать глупостей. Актриса из тебя всегда была так себе… — печально объясняет Финник, пожимая плечами.
— Почему Койн дала такие указания? — хмурюсь я, недоумевая.
— Говорю же, мне это неизвестно, — парень потирает глаза и начинает ходить кругами по комнате. — Койн прекрасно знает, что мы хорошие друзья и поэтому не доверяет мне. Она даже настояла на том, чтобы мы не общались наедине, а вечерами за тобой приглядывал Гейл…
— И ты её послушался?
— Да, — четко говорит он, — или про спасательную операцию пришлось бы забыть. Ты должна понимать, почему я согласился на это: Энни дорога мне так же, как Пит тебе.
На секунду я задумываюсь. А ведь действительно — в тот момент, когда мне удалось услышать в беседе о Пите, они обсуждали какую-то операцию. Неужто они…
— Вы едете за ними, да? — с надеждой спрашиваю я. — Прошу, скажи, что это так!
— Да, — еле слышно выдыхает Финник.
— Когда? — тут же выкрикиваю я, хватая его за плечи. Он мнется и опускает глаза, увиливая от моего пристального взгляда. Еще несколько секунд друг борется сам с собой, но потом тяжело вздыхает и на выдохе отвечает: — Послезавтра.
— Я лечу с вами, — твердо говорю я. Сейчас, когда Пит жив, я не могу снова оставить его, не могу снова потерять: второй раз я не переживу его смерть.
— Китнисс, ты не можешь лететь с нами, — хватаясь за голову, возражает Одэйр. — Во-первых, это очень опасно. Ты прекрасно знаешь что может случиться. Во-вторых, тебя не допустят. В-третьих, тебе вообще не положено знать об операции! — его голос звучит отчаянно. — Пожалуйста, не глупи!
Я снова хмурюсь и подхожу ближе к нему. Он не сможет меня переубедить. Никто не сможет. Я должна спасти Пита, а остальное пусть горит синим пламенем. Я не остановлюсь ни перед чем.