Картинка меркнет, темнеет — то ли это выключилось от шока его младенческое сознание, то ли его треснули по голове…
Он отлично помнит, что очнулся тогда на самом деле на руках соседа — старого корейца, и больше в свою квартиру никогда не…
А сейчас он — в своей камере-клетке. Сидит, задыхаясь, на жёстком лежаке, одеяло валяется на полу. Тело до сих пор трясёт, и в камере остро воняет звериным — его! — потом. Откуда, из каких потаённых глубин, всплыло это муторное зрелище, которое он всю жизнь старался забыть?!
Господи! (Прости, что помянул всуе.)
Что это с ним? Почему он, совершенно на человека не похожий — ни внешне, ни внутренне! — монстр с кровожадными или расчётливыми мыслями циничного бойца-убийцы, в которого его превратили здесь, каждый раз видит сны, словно раньше он и правда был — человеком?!
Ведь он видит их там, в снах: свои руки. С тонкими и слабенькими — сравнительно с теперешними! — плечами и предплечьями, и плоскими ногтями. Длинные ноги. Ступни сорок третьего размера. В обуви. Где явно никак не смогли бы разместиться его теперешние «лыжи-ласты» с почти пятидюймовыми лезвиями-когтями. Плоскую, но широкую грудь. Круглую, а не вытянутую вперёд, голову…
Неужели раньше он, он сам, был-таки человеком, и сейчас во сне к нему приходят заблокированные кем-то воспоминания об этом?!
Или…
Или это — всё-таки не его воспоминания?
А того неизвестного ему существа, донора его памяти, который помнит и именует за него все предметы, явления и те события, что он встречает, и что с ним случаются?
Откуда-то же он знает, что стена — это стена. Меч — меч. Песок — песок.
А ведь никто ему этого не говорил, и ничему его не обучал!
Он словно уже явился на этот свет с необходимым набором знаний об этом мире!
Но как и почему это произошло?..
Проклятье.
Можно лежать часами, пялясь в серый стальной потолок, и предаваться размышлениям. Потому что делать-то кроме этого до тех пор, пока не откроется снова дверь, и его не проконвоируют в очередной раз до Арены, на встречу с новым врагом, абсолютно нечего.
Второй сегодняшний противник «стандартного» гладиатора тоже не порадовал: Химера из змеи и скорпиона с карикатурным, словно детским, личиком на передней стороне чудовищного тела уж слишком легко откусила голову противника гипертрофированными бронированными клешнями. Зато у этой схватки имелось хотя бы два несомненных плюса: быстрота и динамичность. Поскольку продлилась она не дольше двух минут.
— Снова — мимо. — профессор дёрнул щекой, даже не потрудившись скрыть своё растущее раздражение от оператора-напарника, — Хорошо только, что быстро.
— Согласен. — Сэвидж старался сохранять нейтрально-деловой тон. Знал, что звуковые анализаторы мгновенно выловят малейшие признаки зачатков «нелояльности» к работодателю вообще и коллеге по работе в частности, и вовсе не хотел никаких новых штрафных санкций. — Стало быть, в журнале наблюдений нужно отметить необходимость уменьшить как размер, так и силу сдавливания клешней — чтоб их мышцы могли только повредить шею, но не перерубать полностью и сразу.
— Ага. Вот и будьте добры, коллега, отметьте. Я пока вызову Стража-уборщика. — теперь профессор Хиггинс защёлкал тумблерами перед собой, хотя «выключать» бойца-человека необходимости уже не было: это произошло автоматически, с отделением от тела головы.
Сэвидж проверил, на должном ли расстоянии от уголка рта находится штанга крохотного микрофончика, и вполголоса, но отчётливо, сказал:
— Тест восемнадцать Ка, дробь три дробь два. Гибрид скорпиона с гадюкой. На базе носителя памяти Зэт — восемьдесят три. Необходимы существенные доработки, для чего нужно новое, уже модифицированное, тело. Исправления следующие. Первое. Нужно уменьшить размер клешней. Далее: ослабить сами мышцы клешней. Второе. Необходимо усилить хитиновые сегменты хвоста: стандартная катана слишком легко перерубила его. Третье… — пока Сэвидж неторопливо и обстоятельно диктовал указания и замечания для отдела Разработки, Уборщик загнал скорпионозмею, человеческое личико которой искажали гримасы боли и ненависти — гладиатор успел отрубить ей добрую четверть трёхметрового хвоста — в отверстие выхода, и убрался и сам. Люк за ними захлопнулся.
Змея не попадёт ни в свою камеру, ни даже в реанимационный блок, раз они посчитали это её тело — непригодным. Вместо этого её ждёт Конвертер.