Лессер отпер, откинул и снял крышку, прикрывавшую одну из секций короба. Убрал и зафиксировал защёлкой и одну из боковых стенок: чтоб было сподручней! Пусть он, как майор, и рядовые бойцы СВБ, и не качался в спортзале, и не бегал по оранжерее кросса, но уж перерубить-то пару десятков кабелей сможет запросто: он молод, и в ранней юности играл за свой Университет в футбол! Плечевой пояс развит вполне достаточно!
Ну-ка, поберегись!
Искры так и полетели: вот он балда!
Надо было взять из щита заодно и защитные очки…
В шестой вскрытой камере Мартен нашёл почти родственную душу: человек-рысь. И когти у него были почти такие же, как у самого Мартена, и с мускулами всё было в порядке. А главное — человек-рысь одолел пятерых противников, и уже почти достиг того уровня воспоминаний, который сейчас помогал Мартену ориентироваться в ситуации лучше, чем те, у кого «побитых» людей было по два-три.
Так что теперь дело у них пошло споро: Мартен вскрывал камеры по правой стороне, человек-рысь, уже вспомнивший своё имя (его звали Сэмьюэлл) — те, что по левой.
Когда вырубился свет, работать, как ни странно, стало легче: потому что к этому времени более «опытные» человек-лев и человек-гиена освоили оружие убитых людей получше, чем бирмэн и человек-броненосец. И с подствольными прожекторами «разобрались» легко. Так что один из них светил теперь из-за плеч Мартена, а другой — Сэмьюэлла, пока те споро, словно всю жизнь только этим и занимались, вскрывали панели у замков.
Объяснять освобождённым, напуганным отсутствием света, вознёй и последующим вскрытием их дверей, что и как, теперь приходилось броненосцу и бирмэну. Так что вскоре их, бунтовщиков, оказалось с дюжину.
Тут Мартен вынужден был остановиться: руки и нога начали уставать, а коготь — крошиться. Он сказал:
— Соратники! Мы понимаем, что скоро на нас натравят профессиональных убийц — таких, какие напали на меня. Мы понимаем и то, что они ничего не будут спрашивать, а просто постараются нас убить. Сейчас нас мало. И мы должны понимать: наших тюремщиков всё-таки должно быть меньше, чем нас, бойцов-мутантов — в Лабиринте. Раз пропал свет — значит, вырубились и поля, стоящие сейчас на лестничных площадках. Лев. Бери двоих по своему выбору, и идите в верхний коридор. Вскрывайте, и объясняйте. Если появятся люди или роботы-механизмы — стреляйте. Мы услышим и придём на помощь. По возможности, старайтесь убить людей побольше. Ну и, разумеется, выжить.
— Ну, про это ты мог и не напоминать, — человек-лев, Пауль, дёрнул плечом, — Уж выживать-то — это наша профессия!
Мартен кивнул:
— Точно! Ну, счастливо!
— Ага. И вам. — человек-лев и химера крысо-скорпион, с человеком-павианом, ушли к лестничной площадке. Мартен повернулся к человеку-гиене:
— Значит, говоришь, пятерых?..
— Да.
— Хорошо. Поэтому и доверяю нижний уровень — тебе. Выбери двоих.
— Я-то выберу… — гиена хлопнул ладонью по плечу бирмэна и человека-рыси, — Но как вы тут сами будете без оружия? И — главное! — без света?
— Свет у нас останется, — Мартен щёлкнул тумблером небольшого фонаря, нашедшегося на поясе одного из подосланных убийц, — а без оружия…
Ты что, забыл? Мы сами — оружие!
— Точно! Точно. Ну, удачи.
— И вам.
Доктора Лессера схватили уже после того, как большая часть кабелей оказалась перерублена, и теперь куски их извивались по полу, иногда посверкивая искрами, или шипя выходящими из внутренностей газами. Водопроводную трубу Лессер решил лучше не трогать — замкнёт ещё чего-нибудь не того. Так что на полу было сухо.
Двое абсолютно бесшумно прибежавших откуда-то из глубины коридора молодчиков в чёрных комбезах заломили доктору руки назад с такой силой, что он уж подумал, что сейчас их вообще вывернут из суставов.
Но нет — профессионалы не имели целью помучить его, а только стремились обеспечить его надёжную «фиксацию» — чтоб злобный доктор-диверсант ещё чего не выкинул. Лессер, голова которого сейчас была опущена ниже пояса, проворчал:
— Что-то вы долго. Я прямо заждался.
— Смотри-ка, Джон. Он ещё и юморит. — один из бойцов произнёс эту фразу тихо, из-под капюшона на закрашенным чем-то чёрным лице были видны только глаза, — Вот уж — остряк-самоучка.
— А ничего. После встречи с майорской камерой пыток у него этот юмор быстренько пропадёт. — второй боец не дал себе труда постараться изменить голос. — Растворится, как говорил мой дедушка, во мгле преданий. Пошли, шутничок.