— Подъезжай к вон тому концу вот этого автоклава. — видеокамеры на корпусе поморгали светофильтрами, очевидно, чтоб убедиться, что рука «начальника» указывает именно туда, и аппарат, мягко шлёпая новенькими гусеницами, подъехал на указанное место.
— Приподними автоклав снизу, на… пять сантиметров.
Разъёмные части манипуляторов-клешней вошли точно в предназначенные для них пазы, и подъёмник легко и уверенно приподнял свой край автоклава.
— Отлично. — всё правильно. Точно так же этот чёртов автоклав притащили сюда: именно первыми двумя погрузчиками, вытащив из недр трюма доставившего его, и вообще, большую часть специализированного оборудования для Станции и её новых хозяев, транспортного сухогруза. — Теперь опусти. Стой здесь, и жди, пока я не приведу сюда второго погрузчика. Ясно?
— Да, сэр.
Лессер, сопровождаемый так ни разу не открывшим рот за время похода и проверки ромэном, отправился назад. На лице мутанта явственно читалось удовлетворение результатами. Ромэн наконец спросил:
— А не проще ли нам было просто отключить на время искусственную гравитацию, и переправить этот чёртов ящик по воздуху?
— Думаю, что нет, Мартен. Потому что тогда пришлось бы предварительно зафиксировать и закрепить на месте сотни, если не тысячи, всяких разных других предметов — в каютах, грузовых трюмах, и на технических палубах Станции. Во избежание, так сказать. Аварийных ситуаций. При возвращении тяжести.
— Ага, понятно. Что ж, логично. А сюда эти агрегаты привезла отдельная ракета?
— Да. — а быстро этот ромэн всё схватывает. А чего не схватывает — додумывает. Логически вычисляет. Приятно, что это существо — в том числе и его создание!
— Корпорация наняла самый большой сухогруз, чтоб не использовать несколько малых, и выгрузка того, что этот корабль привёз, сюда, на Станцию, заняла шесть недель. Плюс три с половиной месяца на подключение, соединение, проверку, перепроверку, и загрузку реагентов и программного обеспечения. И только затем сюда прибыл рабочий, ну, точнее, штатный, персонал. Мы, учёные, и техники. Ну и, само-собой, СВБ.
— А как же те, кто монтировал оборудование?
— Мы их даже не видели — принцип работы с кадрами нашей горячо любимой корпорации. Чем меньше люди разных специальностей и профессий общаются между собой, тем лучше. Проще сохранять секреты и маленькие хитрости руководства. Ну и, само-собой, проще разбираться с профсоюзами. И их «дурацкими» требованиями.
— Понятно. — Лессер было прикусил язык, подумав, что зря он сболтнул про проблемы канала с профсоюзами, и ромэн может ухватиться за эту промашку, но того сейчас больше интересовало другое, — Значит, транспортник отбыл сразу, как только всё разгрузили?
— Да, насколько я знаю. Арендовать и держать долго без дела такой корабль дороговато даже для наших боссов. Хотя, конечно, они могли бы себе позволить и не такое. А наладчики и техники-монтажники, когда закончили, отбыли на небольшом катере. Пассажирском. Частном. Он пришёл по их вызову — они, когда всё отладили и собрали, послали сообщение. Их и было-то всего сорок восемь человек.
Доктор Лессер почуял, как ромэн вдруг напрягся:
— Скажите, доктор… Этот катер. Частный. Он… благополучно добрался до места назначения?
— Э-э… Да, насколько я знаю. Нет, я понял вашу мысль, Мартен — наши боссы, может, и циники, и сволочные скупердяи, но вовсе не убийцы! И затыкать рот поработавшим на них специалистам вовсе не собирались — иначе кто бы стал работать на них?! Нет, они поступают куда проще и циничней — предлагают подписать Контракт, где есть специальный пункт о неразглашении. И если кто-то сдуру проболтается о том, чем занимался, да с кем работал — затаскают по судам. И законно — законно! — лишат всего, что заработал. И сам, и предки и потомки до третьего колена.
— Ага. Уже легче. Правда, думаю, в нашем случае не приходится рассчитывать на суды, и воззвания к совести. Или, скажем, к Комитету по правам человека.
— Вот именно, Мартен. Вот именно. Потому что с точки зрения Закона, точнее, его теперешней редакции, вы — не люди.
Каюта выглядела нетронутой.
Только замок двери оказался взломан — как Сэвидж теперь понимал, это сделали мутанты-повстанцы, когда проводили тотальный обыск и зачистку Станции.