Стоя на пороге комнаты, он обвёл её глазами — словно впервые увидел…
Ну, в какой-то степени, это, конечно, так и есть — ведь его фактически вернули с того света. Ромэн сказал, что болевой шок, потеря крови и отсутствие медицинской помощи могли просто привести к тому, что он так и умер бы там, в камере. Через каких-то пару часов. А доктор Лессер — через три. Так что спасли их, можно сказать, от лютой смерти чёртовы мутанты. Вот и говори после этого, что они — не люди.
Нет, Сэвидж отлично понимал, что фактически его подопытные — люди. Но вот формально — нет. Они — просто продукт продвинутой и абсолютно «законной» генной инженерии и клонирования. Пусть и с наведёнными искусственно воспоминаниями и рефлексами. И даже с фрагментами вернувшейся, но чужой памяти: они — вовсе не Личности.
Индивидуальностями, личностями, гражданами, подпадающими под юрисдикцию Закона, эти искусственно смонтированные существа по определению быть не могут. Потому что законным гражданином, на которого распространяется действие Закона, дающего права, но и вменяющего обязанности, может явиться лишь организм, зачатый человеком-мужчиной. И рождённый на базе его семени, автоклавом. Таково определение. Вернее, оно таковым стало после того, как всех женщин, являющихся «носителями нестабильности в Обществе», постановили истребить. А до этого они всё-таки тоже рожали…
Граждан.
Но в их ситуации официальный Закон — не указ. Потому что как показали факты, личностями со всеми соответствующими мыслительными способностями, потребностями, желаниями и страстями, их «лабораторные экземпляры» всё-таки становятся. Хоть и спустя время.
Значительное время.
Месяц, два.
Впрочем, если подходить с этой позиции, человеческие младенцы тоже начинают себя определять как отдельные самостоятельные существа с собственными потребностями и желаниями, и отделять своё «я» от бессознательности «счастливой нирваны просто — бытия», лишь к двум-трём годам!..
Нет, глядя на простой письменный стол, встроенный в стену шкаф для одежды, и огромную двуспальную постель, доктор Сэвидж теперь отлично понимал.
Что и сам не слишком отличается от этих… Мутантов.
Как и меблировка его «каюты» не слишком отличается от оборудования клеток.
В Питомнике.
Доктора Лессера и Мартена Сэвидж нашёл на спасательном корабле.
Лессер следил за тем, как два УП огромными манипуляторами закрепляют к консолям палубы и переборкам трюма автоклав для клонирования, и бак автодоктора — физраствор оказался слит, и аккуратно упакован по канистрам, громоздившимся тут же, на палубе. Скобы для крепления, очевидно, нашлись на складе Станции. Ромэн по списку проверял то, что затаскивали в трюм несколько вспотевших, и остро пахнущих чем-то звериным, мутантов, указывая, куда что укладывать, как сейчас человеку-гиене, сказавшему:
— Консервы мясные, говядина, в жестяных ёмкостях по литру. — ящик был весьма немалых размеров, и сколочен из старинных тоненьких деревянных планочек — похоже, что-то действительно ценное. Предназначенное только для людей. И излишне «роскошное» для мутантов. И точно. Ромэн показал голосом удовлетворение:
— Отлично. Настоящее мясо. Попробуем. Тащи этот ящик на палубу «Ц», и пристрой туда, где стоят ящики со сгущённым молоком и галетами. Это у правой боковой переборки, шагах в десяти от входа. — человек-гиена кивнул, и направился по трапу вниз.
В люк вошёл человек-богомол. В передних лапах-руках он тащил восемь канистр:
— Ещё физраствор, Мартен.
— Отлично. Сгружай вон туда. — ромэн махнул рукой в направлении уже до половины стены высящегося штабеля из прямоугольных ёмкостей, — Но не сверху. Пристраивай сбоку: не хватало ещё, чтоб они подавили друг друга при ускорении.
— Не подавят, Мартен. — это влез доктор Лессер, — Они так изготовлены, что можно и нужно класть их друг на друга. Вон, видите, на маркировке сбоку — так и нарисовано: пять контейнеров в штабеле.
— Отлично. Парисс, пристрой тогда и эти контейнеры друг на друга. Но в высоту всё же — не больше, чем четыре штуки. Старт будет, как я думаю… Жёстким.
Повернувшийся во время разговора к входному люку Лессер заметил Сэвиджа:
— О-о! Добрый день, доктор Сэвидж! С воскрешением!
Сэвидж криво ухмыльнулся на шутку. А может, и не шутку:
— Спасибо, доктор. И вас — с тем же. Добрый день. Парисс, здравствуйте. Добрый день, Мартен. Вы, как я понял, сейчас командуете всем этим бардаком?