К воротам склада прибыли точно с восходом: солнце только-только нарисовало свой тонкий ржаво-кирпичный сегмент в дальнем конце бухты. Напарник прошептал, указав для верности рукой:
— Попробуем причалить здесь. Ворон рассказывал, что ворота должны быть уже отперты. Нужно будет просто нажать.
У Мартена имелись, конечно, сомнения в том, что ворота столь вожделенной добычи «уже отперты», но он промолчал. Если спутник говорит, что замки и прочие запирающие приспособления кем-то из предшественников уже удалены — значит, озаботился найти нужную информацию. Мартен ткнул лодку носом в один из бетонных столбов, поддерживающих полусгнивший деревянный настил у ворот, и привязал её причальным канатом. Привязал покрепче: не хватало только остаться без их единственного надёжного средства передвижения. Поскольку по суше вернуться уж точно не удастся. Живыми.
Они бесшумно, и пригибаясь, чтоб не рисовать своих силуэтов на фоне морской глади, высадились на причал, и пробрались к приземистому серому каземату, имевшему по-крайней мере несколько десятков шагов в ширину, и добрую сотню — в длину. И уж сам склад стоял не на сваях, а покоился на отличном бетонном фундаменте, не потрескавшемся даже за те восемьдесят с лишним лет, что прошли с момента Катастрофы…
Замка на огромных стальных скобах, украшающих обе створки, действительно не оказалось. Зато сами створки оказались сделаны из железобетона: тяжеленные хреновины и не подумали податься даже под их объединёнными усилиями. Напарник хмыкнул:
— Ах вот вы как с нами… Ну и ладно: мы уже учёные! Подсади-ка меня!
После чего достал из заднего кармана плоскую алюминиевую склянку без этикеток и надписей. Мартен уже знал, что это: и действительно, напарник начал с дверных петель одной из створок, с самого верха, куда Мартен действительно подсадил его, сложив руки перед животом в замок. Копался напарник долго: обрабатывал, как знал Мартен, педантично и аккуратно. Добросовестно. Закончил обработку уже полом, щедро полив и бетонную поверхность прямо под створкой и перед ней.
Универсальная смазочно-растворительная эмульсия часто шла у них в ход: против неё мало что из заржавевших или удерживаемых собственным весом, или на трении, агрегатов, ручек, и дверей могло устоять. Не прошло и минуты, как напарник хмыкнул:
— Уже должно было пропитаться. Ну-ка, шевели своим тощим задом!
Мартен пошевелил, упёрся как следует в бетон пола, и теперь они смогли наконец сдвинуть и вытянуть на себя огромную трёхметровую в высоту створку — то, что она весила наверняка не меньше нескольких тонн, сказала им толщина чёртовой створки: целых тридцать сантиметров — один фут! Швеллер, которым была окантована сама створка по периметру, прочертил в бетоне пола ряд канавок и размазал лужицы раствора. Но позволил получить отверстие между створками как раз в фут: только-только протиснуться!
Что они и поспешили сделать, опасаясь локаторов биоизлучения — мало ли что придёт в голову федералам и охранникам развалин того, что когда-то было вторым по величине грузооборота портом Западного побережья!..
— Вау!.. — напарник не сдерживался, а явно торжествовал. Впрочем, это слово пришло в первую очередь в голову и самому Мартену, когда глаза привыкли к тускло-серому рассветному сумраку, царившему внутри. Свет проникал сквозь открытую ими щель и через узкие и тонкие — даже кошке не пролезть! — окна-бойницы у самого потолка склада, обрисовывая стальные балки перекрытия крыши и беспорядочные груды чего-то наваленного на полу в глубине, — Неужели? Я глазам своим не верю! Не разграблено!
Мартен поспешил схватить за локоть храбро двинувшегося вперёд партнёра:
— Ну-ка постой. Уж больно подозрительно всё это. Лабаз стоит здесь почти век. Восемьдесят из них — здесь никто не был, если верить россказням Ворона. Дверь не заперта. Внутри — ничего не тронуто… Подозрительно всё это! Что-то тут — явно не так!
— Да ладно тебе, напарник! — на задании они друг друга по именам не называли, потому что мало ли: вдруг какой козёл установил где-нибудь прослушку! — Не разграблено потому, что никто сюда уже минимум пять десятков лет не ходит и не плавает. Сам знаешь — Гидра! Да и мы бы не подумали, если б не карта, и не Мария маленькая! Она же — телепатка. И Гидру чует. Вот и сказала, что та впала в осеннюю спячку.