– Раньше винила, но потом поняла, что ты не виноват в его смерти. Его работа была опасной, и он мог умереть в любой момент. Просто так сложилось, что этот момент наступил тогда.
На мои плечи легли крепкие руки, и я закрыла глаза от забытого ощущения тепла, что пронеслось по моему телу.
– Я… не знаю, что мне делать дальше... После твоего побега моя жизнь превратилась в ад… – я почувствовала, как руки на моих плечах напряглись. – Дерек умер, семья развалилась, а внутри меня давящая чёрная пустота. И я просто не могу потерять ещё и Мию.
– Я знаю, Ева.
Резко развернувшись, я вонзила в него свой острый взгляд.
– Нет, не знаешь! Не знаешь каково это, просыпаться каждый день и винить в смерти брата любимого человека! Ненавидеть его, но продолжать упорно любить!
Сбросив с себя его руки, я сделала шаг назад.
– Ты был нужен мне, чёрт возьми! – выкрикнув это в лицо, я стукнула кулаком ему в грудь. – Нужен тогда! С каждым днём я умирала, сукин ты сын! – я стала колотить его, не волнуясь о том, куда попадают мои удары.
В какой-то момент мои руки заблокировали, а меня прижали спиной к широкой груди. Но моё тело отреагировало сразу. Качнув корпусом вперёд, я толкнула его бёдрами и сделала рывок, перехватив руку и прижав его лицо к стене.
Я не знаю, можно ли назвать дракой то, что происходило между нами сейчас. Но во мне было столько гнева и обиды, что они мощным потоком нашли выход из моего тела.
Я нападала, он отвечал.
Я с яростью, он с каким-то обречением.
Я чувствовала, что это не вся его сила, на которую он способен. Он осторожничал и поэтому пропускал удары.
Когда я оказалась сверху, сидящая, как наездница, он ловко перекатил нас по полу, перетянув преимущество на свою сторону. Нависая надо мной, его лицо было преступно близко, а сбивчивое дыхание опаляло и так разгорячённую кожу.
Моё лицо было влажным от пота и слёз, что скапливались в моих глазах. Все чувства будто цунами вырвались наружу. Они два года копили свою силу, чтобы в одно мгновение обрушить её на меня.
Ненависть, страх, презрение, надежда и любовь. Последнее чувство долго ждало своего часа.
Ещё одно бесполезное трепыхание с моей стороны и из груди вырвался всхлип.
Сейчас я как никогда чувствовала себя такой беспомощной и одинокой. Несмотря на учащённое сердцебиение от физического воздействия, мои руки сковывал холод.
– Я больше не могу… Я устала каждый день выживать… Это невыносимо чувствовать каждый день эту тупую боль… Йен… – ещё один всхлип и весь мой годами выстроенный самоконтроль смыло волной, как песочный домик.
Max Richter – Miss Sloane Solo
Он смотрел на меня, проникая взглядом в каждую клетку моего тела. Его губы были в миллиметре от моих. Они ждали хоть малейшего движения, какой-нибудь знак, что я сдалась. И когда я закрыла глаза, они наконец-то накрыли их.
Мы оба осторожничали, словно боялись спугнуть друг друга. Будто каждое прикосновение могло причинить нестерпимую боль. Сначала поцелуй был невесомым. В нём было больше воздуха, меньше кожи. Но с каждым прикосновением, он становился рванее и сильнее, пока губы не слились до такой степени, что они стали гореть. И это пламя разошлось по всему телу, не пропуская ни одного участка.
Мои руки лихорадочно расстёгивали его куртку, а затем не справившись с желанием, разорвали футболку на две части, оставляя под ними голую грудь.
Одним рывком Йен поднял меня на руки и впечатал в первый попавшийся шкаф.
Моё тело буквально разрывало от желания и голода, что я взрастила в себе за эти два года. Мне хотелось ближе, теснее, безудержнее.
Пальцы тонули в копне угольно-чёрных волос, и из моей груди вырвался стон удовольствия. Мне как воздух нужно было тактильно чувствовать, касаться, зарываться и никогда не выпускать их.
Я за всю свою жизнь ещё не испытывала такого острого желания. Оно было настолько сильным, что причиняло физическую боль.
Его руки сжали мои бёдра, что обхватили его талию, а губы блуждали по шее, оставляя красные отметины. Моя футболка была так же жестоко разорвана и выброшена на пол.
В нашей близости не было нежности. Мы словно одичавшие животные накинулись друг на друга, разрушая всё на своём пути.
Вот треснула дверца шкафчика, затем моя спина врезалась в раму картины на стене, треск ножек стола от тяжести наших тел и конечный пункт кровать. По одежде, что разбросана по всей комнате, можно было определить траекторию нашего передвижения.
Низ живота стягивало болезненно приятным ощущением, распаляя моё желание всё больше. Казалось, ещё немного и я взорвусь на мелкие атомы, не выдержав такой силы возбуждения.