– Ничего особенного. Мне нужно будет отлучиться с Томасом на два дня. Есть небольшое задание.
– Что за задание?
– Говорю же ничего особенного. Надо смотаться в Пятый город.
– В Пятый город? Это задание генерала Хоггарта или Натана Залмана?
Джеймс бросил на меня непонимающий взгляд.
– А при чем тут наш президент?
– Ни при чем, это просто вопрос. Не припомню, чтобы наши группы посылали в другие города.
– Я не понимаю к чему ты клонишь, Ева.
Я внимательно следила за выражением его лица, но оно было спокойным и расслабленным.
– Ни к чему. В те разы, когда вы отлучались с Томасом из города, вас тоже посылали в Пятый город?
– Нет, в те разы нас не посылали в Пятый город.
– А куда?
– Итак, полковник Мацуо, есть новая информация о предателе в наших кругах? – раздался громкий бас генерала.
– Давай позже об этом поговорим, – прошептал Джеймс.
* * *
– К сожалению, нет. Мои люди так и не смогли найти никаких зацепок, – механическим голосом отчитался полковник Мацуо.
– Полковник Бишоп?
– Мой человек взял след. Думаю, скоро удастся поймать эту крысу.
– Хорошо. По рейдам в Черную зону все ясно, – он обвел взглядом всех сидящих в зале. – Как вы знаете, было нападение на Седьмой город. Это произошло из-за ложной информации одного из заключенных. В связи с этим, мы продолжим поиски Черных шестерок. Так же тех, кто находятся сейчас у нас под стражей, ждет суд. Он состоится через две недели.
Почувствовав на себе, ожидаемый взгляд Джеймса, подняла руку.
– Говорите, лейтенант Данн, – позволительно кивнул генерал Хоггарт.
– Какие группы отправятся на поиски Черных шестерок?
– На этой неделе отправится восьмая группа, ваша группа на следующей. Ещё вопросы есть?
– Нет, генерал.
– Хорошо, а сейчас попрошу остаться полковника Бишопа и майора Райта, остальные свободны.
Встав с места, я собиралась уже уходить, как Джеймс остановил меня рукой, положив её на талию.
– Я к тебе зайду сегодня перед нашим отъездом? – ожидающе посмотрел он на меня.
– Хорошо, – сняв его руку, пошла к выходу из зала.
Evgeny Grinko – Epilogue
Идти к себе в комнату не хотелось. В последнее время мне сложно оставаться одной. Мысли, которые были под запретом долгое время, прорываются снова, стоит мне оказаться наедине с собой. Это мешает спать, есть, пить. Лежа на кровати и смотря в одну точку, события прошлого проносятся в голове раз за разом, словно кто-то включил обратную перемотку. Я ненавидела себя. Ненавидела то, кем стала. Та, другая Ева не пытала людей и не убивала их. Она могла любить и сострадать. Она много смеялась и не отдалялась от близких. Что бы она сказала, увидев меня сейчас? Почувствовала бы отвращение? Презрение? Сковал бы её страх перед будущим, которое стало моим настоящим? Одно событие может перевернуть твою жизнь на триста шестьдесят градусов. И вот ты это ты, но уже другой. То же лицо, тот же цвет волос, но без главного. Без того, что делало тебя именно таким. Без способности любить. Отец и Мия потеряли в тот день не только сына и брата, они потеряли тогда еще дочь и сестру.
Говорят, благими намерениями вымощена дорога в Ад. Так вот он внутри меня. Не нужно подбирать красноречивых слов, чтобы описать чувство, которое проросло корнями в сердце – это боль. Раньше она сжигала меня, охватывая языками пламени все к чему прикоснется. Сейчас она стала хронической. Я научилась жить с ней. Не замечать её. Я собственными руками отгородилась от всего, что могло стать источником новой вспышки. Но не заметила, как внутри меня образовалась пустота. То, что я делаю сейчас, это существование, а не жизнь. Секунды, минуты, часы, дни, недели, месяцы, а потом и года. Я существую в определенном отрезке времени, не думая о прошлом, но и не строя планы на будущие. Зачем строить то, что не вызывает в тебе никакого интереса. То, в чем ты не видишь смысла. Я зациклилась на своей боли, покинув Мию и отца. Мне казалось, что я поступаю правильно. Что это все ради них, но правда в том, что это было только ради самой себя.
Я бродила по улицам города, не имея конечного пункта назначения. Сейчас был тот самый момент, когда ты не спешишь куда-то, а просто находишься в этом отрезке времени словно не было прошлого, а будущее ещё не наступило. Я думала обо всем и в то же время ни о чем. Но было то, что выделялось ярче других мыслей. Это мысль о Йене. Я не видела его с того самого момента, как вылетела вихрем с той камеры. Прошло две недели, а ощущение будто это было вчера. Я знаю, что Джеймс спускался к нему на допрос и не один раз, но мне об этом говорить не стал. Это Питер рассказал, когда мы обедали в городской столовой. Иногда мне кажется, что Джеймс предпочел бы вовсе не рассказывать о том, что Йен в городе, если бы меня не назначили допрашивать заключенных. Я могу понять его злость и тревогу, но скрытность и недоверие не укладываются в моем покорёженном мозгу. А ещё он боится. Боится моей реакции на решение суда. Это отчетливее всего читается в его глазах. Что я сделаю, если Йена приговорят к смерти? Что почувствую? Я слышала, что страх за жизнь близкого человека размывает границы, открывая новые возможности, которые ты думал тебе не доступны. Но Йен не близкий мне человек. Он был им когда-то, но и я когда-то была наивна и слепа. Раньше я бы перевернула весь мир ради него, наплевав на то, как это скажется на мне и на моем будущем. А сейчас мои взгляды и отношение к некоторым вещам кардинально изменились. И это означает только одно, если это произойдет, я смотреть не стану, но и препятствовать этому тоже не собираюсь.