Мне казалось, что меня изучают словно подопытного кролика. По крайней мере моё сердце стучало как у этого грызуна. Быстро и отрывисто.
– Ева, я люблю тебя… Полюбил с той самой первой секунды, как ты влетела в этот чертов зал…
– Прекрати!
– Всегда любил. Слышишь?
– Замолчи!
– Когда я ушёл от тебя…
– Когда ты меня бросил.
– Да, когда я тебя бросил, я умирал каждый грёбаный день и продолжаю умирать каждую грёбаную секунду.
Его рука осторожно коснулась моей щеки, но в следующую секунду переместилась на шею. Она лихорадочно стала сжимать моё плечо, будто я в любой момент могу испариться. Наши лбы были прижаты друг к другу через решётку, а дыхание перемешалось. Он вытирал другой рукой мои слёзы и шептал. Шептал о том, что так и не успел сказать, о чём жалел и нет. О том, о чём люди молчат. Обо мне. О нас.
Его губы нашли мои. Сначала еле касаясь, а затем напором раскрыв их.
Руки сомкнулись на его шеи, притягивая как можно ближе.
Я задыхалась. Мои чувства были похожи на оголённый провод, который уже вспыхнул и вот-вот сгорит дотла. Решётка между нами сковывала в движениях, отчего они казались более жадными и неуклюжими.
Он целовал губы, нос, глаза, щёки. Всё, до чего мог дотянуться. А я хваталась за его плечи так сильно, словно это единственное, что удерживает меня на земле.
Я трогала его скулы, губы, нос, лоб. Запускала пальцы в его волосы. Мне было мало. Я и не знала, что так сильно изголодалась именно по этим глазам, запаху, голосу, прикосновениям. Казалось, что больше ничего не имеет значения.
Но потом пришло осознание происходящего, и я отпрянула.
Мне нужно было ощущать его и в то же время я не хотела этого.
Реальность наступила так быстро. И так не вовремя.
Мне было больно. Внутри всё горело. От невозможности быть с ним и от предательства, которое я совершила по отношению к другому человеку.
– Прости… я…
– Ева, – его рука дёрнулась в мою сторону, но я отошла ещё на шаг.
– Прости, я не могу.
Я не смотрела больше в его сторону. Дальше я видела лишь коридор, дежурного солдата, луну и свою разгромленную комнату. Мне хотелось ломать. Ведь это всегда легче. Мне стал противен этот идеальный порядок. Видимость. Фальшивка. Только сейчас я поняла, насколько моя комната пуста. В ней ничего нет. Ни фотографий, ни памятных вещей, ни уютной скатерти, ни мягкого кресла. Всё строго и минимизировано. Одинокая бутылка рома на столе, два стула и шкаф. Как-то без души. Как-то холодно.
Раздался стук в дверь, а за ним вопрос «Всё ли хорошо?». Наверное, соседи слышали. Ещё бы, падающий шкаф был самым громким из всей летающей мебели.
Всё ли хорошо? Самый глупый вопрос, который я слышала за всю свою жизнь. Но надо ответить, человек же ждёт. А ещё он ждёт именно положительный ответ. Потому что никому нет дела, что творится у тебя в душе. И я даю ему его. И на этом мои силы иссякают. Не добравшись до кровати, сон поглощает меня прямо на полу.
В зале Совета я появляюсь самая последняя. Генерал Хаггарт уже начал собрание и о чём-то взволнованно говорил.
Отдав честь, я села на своё место и стала вслушиваться в его слова.
– Ты как? – Джеймс взял мою руку и тихонько сжал её.
– Хорошо, – быстро бросив на него взгляд, ответила я.
– Хорошо.
Чувство стыда начало заполнять меня, и я прикусила губу, чтобы резкая боль хоть как-то отрезвила мои мысли.
– По какому поводу собрание?
– К нам в группу переводят нового человека.
– Как? Уже?
– Да, прошло уже достаточно времени.
– Ты прав, – закивав, произнесла я.
– А теперь прошу принять нового члена группы лейтенанта Анну Фирлинг, – бассом проговорил генерал Хоггарт.
Девушка поднимается со своего места, и только сейчас я замечаю новое лицо за нашим столом. Новое для всех, но старое для меня. Потому что никакая это не Анна Фирлинг. Передо мной стоит и мило улыбается всем присутствующим Кейтлин Дэвис. Дочь Элены Дэвис. Человек, благодаря которому, я когда-то чуть не умерла.
Глава 12. Беда никогда не приходит одна, у неё всегда есть сообщники
Короткие светлые волосы и большой шрам на полщеки, единственное, что изменилось в её внешности. Но эти же изменения делают её неузнаваемой. Она стала шире в плечах, а руки и ноги приобрели мускулистую рельефность. Если бы не её глаза, я бы тоже с трудом могла распознать в ней бывшую однокурсницу.
Кейтлин смотрела на меня и на её губах стала появляться усмешка от выражения моего лица. Сейчас оно выдавало целую гамму эмоций от неверия в происходящее до гнева.
– На этом наше собрание окончено. Все свободны, – проговорил генерал Хоггарт.