Из этого длинного отрывка выделим одну фразу: «Какой Райкин, как он выглядел, я не знала». Действительно, несмотря на то, что имя героя нашего рассказа было известно всей стране, однако живьем его видел далеко не каждый. Во-первых, фильмы с его участием были сняты давно (во второй половине 30-х) и с тех пор не повторялись, а телевидения тогда в СССР еще практически не было. Поэтому сатирика в основном знали по голосу – интермедии в его исполнении часто транслировали в радиоэфире. Однако в том же 1943 году Райкин вновь вернулся в большой кинематограф, причем на этот раз в главной роли: в фильме-концерте «Концерт фронту» (1943), который крутили практически везде, он исполнил роль веселого киномеханика. Компанию ему в этой ленте составили следующие знаменитые артисты: Михаил Царев, Иван Козловский, Ольга Лепешинская, Михаил Румянцев (клоун Карандаш), Клавдия Шульженко, Лидия Русланова и др.
В те годы в советскую юмористику широким фронтом вернулась сатира, причем политическая. Естественно, что направлена она была против врага – фашистов. Уже спустя месяц после начала войны (в июле 1941 года) в репертуаре Райкина появилась миниатюра «Монолог черта», где под последним подразумевался Гитлер. Отметим, что между написанием монолога и его окончательной шлифовкой в устах Райкина прошло всего лишь… три дня.
Кстати, Гитлер и его политические союзники были любимыми героями тогдашних советских сатирических юморесок. Например, в репертуаре московского Театра эстрады и миниатюр была интермедия в жанре «тантоморесок» (кукольное представление) под названием «Хор шакалов». В ней действовало пять кукол: Гитлер (он был дирижером хора), итальянский дуче Муссолини, румынский генерал Антонеску, венгерский ставленник Хорти и французский маршал Петен. В другой интермедии этого же театра – «Тихое семейство» – Гитлер действовал уже с двумя своими верными подручными-немцами – Геббельсом и Герингом.
Но вернемся к миниатюрам Райкина.
Еще одна его сатирическая сценка подвергала осмеянию позицию союзников СССР в войне – англичан и американцев. Вот как об этом вспоминал сам А. Райкин:
«В 1942 году, когда по дипломатическим соображениям избегали говорить, а тем более писать о том, что союзники медлят с открытием второго фронта, я выходил к зрителям-бойцам, смотрел на часы и спрашивал кого-нибудь из тех, кто сидел близко от меня:
– Сколько на ваших?
– У меня без пяти минут, – следовал ответ.
– А у вас?
– Без четырех…
– А у вас?
– Без шести.
– Как хорошо было бы, – заключал я, – если бы во всем мире часы шли одинаково. А то мы смотрим по нашим московским и говорим: «Уже пора», а в Лондоне и Вашингтоне отвечают: «А по нашим еще рано»…
Тут зрители дружно смеялись, отлично понимая, что речь идет о втором фронте…»
А вообще в репертуаре ленинградского Театра миниатюр (название «эстрада» выпало в 1944 году) за годы войны появилось больше десятка сатирических миниатюр политического толка. Среди них значились: «Буква В» (исполнители: Л. Таганская и Б. Дмоховский), «Ать-Два» (Л. Таганская, Г. Карповский и Р. Рубинштейн), «Передача окончена» (Т. Этингер и Р. Рубинштейн), «Немецкий театр» (Л. Таганская, Г. Карповский и Б. Дмоховский) и др.
Однако политсатира все-таки не превалировала над юмористикой, поскольку последняя вызывала большую зрительскую симпатию. В перерывах между боями бойцам хотелось больше развлечься, чем слушать «агитки». Об этом, кстати, говорят и документы той поры. Например, был такой циркуляр от 1943 года, где артистам вменялось в обязанность больше исполнять агитационные произведения, чем чисто развлекательные. Однако артисты часто нарушали этот циркуляр, поскольку собственными глазами видели, что именно пользуется успехом у бойцов. И в другом документе об этом говорилось в открытую: «Анализ 228 программ ВГКО за ноябрь – декабрь 1943 года показал, что на долю лирики, шутки, сатиры падало 80 процентов исполняемых произведений…»
Кстати, за этот уклон в развлекательность доставалось и райкинскому театру. Так, 24 октября 1942 года в «Вечерней Москве» появилась заметка, в которой по адресу театра звучало следующее резюме:
«В общем, картина становится ясной. Пустота, безыдейность, бессодержательность – смех в его «чистом» виде – вот что пока главным образом интересует театр и его руководителя Райкина».