– У тебя нет выбора, мама. Ты бы не выдержала, если бы вы продолжали жить как раньше.
– Наверное, ты права. – Голос Ширли звучит неуверенно, в карих глазах сквозит тревога, но все же она улыбается. – Хорошо, что я теперь рядом с тобой и детьми.
– Мы тоже очень этому рады.
Лишь бы она не переехала к нам насовсем, думает Карен и тотчас краснеет от укола совести: придет же такое в голову. Что ты за эгоистка, упрекает она себя. Молли и Люку пойдет на пользу общение с бабушкой.
– Наверное, я все поняла, когда случилась та история с розмарином, – говорит Ширли. – Я тебе рассказывала?
Карен качает головой.
– Что произошло?
– Отец понес в сарай мешок с каким-то хламом и, похоже, забыл, зачем туда пришел. Взял секатор. В общем, закончилось тем, что он стал уничтожать куст, который я вырастила у задней двери. И так был горд собой! «Избавился от этого ужасного сорняка, Ширли!» Запах стоял еще несколько дней. Я очень переживала. Тогда я и признала поражение. Самое печальное, что розмарин считается травой памяти. Следовало привезти с собой несколько веточек, подарить тебе сегодня… – Она умолкает, кладет на стол вилку.
Несколько мгновений проходят в тишине. Карен с матерью развернули стулья, чтобы не видеть само кафе – неприглядное серое здание. Прямо перед ними море – солнечные блики на поверхности воды слепят глаза; слева тянется аккуратно стриженный газон с домиками, выкрашенными в белый цвет, судя по всему, совсем недавно; справа – широкий галечный пляж, прерывающийся похожими на статуи валунами и скальными выступами.
Наконец Карен произносит:
– Саймону здесь понравилось бы.
– И Джорджу. Наверное, стоит попробовать привезти его сюда, – неуверенно говорит Ширли.
Обе знают, что Джорджу не по силам добраться до моря.
Они вновь умолкают. Сквозь крики чаек и грохот волн о камни доносятся голоса подростков, устроивших соревнование «кто дольше удержится на столбе волнореза».
– А еще знаешь, что понравилось бы Саймону? – Карен улыбается. – Это пирожное. Вот уж кто любил умять тортика!
Вскоре подходит за тарелками официантка, и они обе возвращаются из мира грез в реальность.
– Ну что, мам, прогуляемся немного, прежде чем идти за детьми, – предлагает Карен, поднимаясь из-за стола. – Нужно ведь как-то растрясти калории.
Она протягивает руку и помогает Ширли встать.
9
Три пополудни, через два дня – 14 февраля. Майкл едет в Лондон. Обычно ему нравится быть за рулем в этот час: трасса широкая, пустая, и он хорошо знает дорогу: сперва на запад мимо поворота на объездной путь, затем прямо на север по А23, оставляем за собой тенистые холмы, немного снижаем скорость на виражах после магазина для садоводов, где недавно добавили полосу; вот знак придорожной станции техобслуживания – здесь он всегда вспоминает детский стишок про гороховую кашу, который читал Райану и Келли, когда возил их к своим родителям в Кройдон. Однако сегодня Майкл мрачнее тучи. Весь январь торговля оставляла желать лучшего. Средства на кредитке исчерпаны полностью, по текущему счету значительно превышен кредитный лимит. Ночь за ночью, не сомкнув глаз, он лежит рядом со спящей Крисси и тихо паникует. Все-таки, если уж совсем прижмет, успокаивает он себя, Боб мне поможет.
Чтобы немного поднять дух, он расстегивает молнию на футляре с дисками, одной рукой пролистывает целлофановые кармашки и вставляет в проигрыватель сборник «Величайшие хиты группы «The Cure». Райан смеется над его неспособностью освоить скачивание. «Если уж ты купил MP3-плейер, папа, тебе всего-то нужен провод, чтобы вывести его на динамики в машине», – говорит он, но Майклу все равно не хватает винила, и мысль о переходе с CD на цифру ему невыносима.
С первыми аккордами «Кошечек» перед глазами возникает образ Крисси. Он отлично помнит тот вечер: в одном из закутков ночного клуба с зачесанными назад рыжими волосами она выделывает забавные па на пару со своей подружкой, в то время как «новые романтики» вокруг изо всех сил напускают на себя крутизну и загадочность. Девчонки сложили ладошки на манер кошачьих лап, прижали к щекам и качали головами под треньканье клавиш. Он тогда еще подошел и спросил, не профессиональные ли они танцовщицы – банальнейший подкат, – а Крисси шепнула что-то подружке и хихикнула. Я ей нравлюсь, понял он. Получилось! «Вы двигаетесь лучше, чем девчонки из «Human League», – сказал он. И это стало началом.
Будем надеяться, я не до конца растерял обаяние, думает он, бросив на себя взгляд в зеркало заднего вида. В тусклом свете видны морщинки вокруг глаз, посеребренные волосы; даже в бровях есть толстые седые нити. В былые дни от одного его взгляда женщины заливались румянцем. Не то чтобы Майкл уж слишком себя любит – он ходит в обычную парикмахерскую, не в салон, ему и в голову не придет покупать себе увлажняющий крем для лица, – но все же он иногда не прочь немного пофлиртовать.