--Уходи! -попросила Ирина.-Уходи!
--Что?-на мгновения растерялся Вадим.-Ты с ним? С ним? Все понятно. Прощай.
Вадим, у которого внутри все горело, бешено закипая, поднялся и пошел к своему подъезду. Он не чувствовал под ногами земли, пребывая в шоковом состоянии. Ирина продолжала сидеть на скамейке, по щекам ее катилась крупные слезы. Это было окончательное прощание с первой любовью. Финал. Печальный и суровый.
На секунду Вадим остановился напротив машины, раздумывая что -бы учудить. Безумие подсказывало парню разбить лобовое стекло или пробить колесо. Но к счастью в этот решающий миг разум Вадима смог преобладать над чувствами. Злость и ненависть отступили.
Жизнь часто ставит перед нами выбор. Мы выбираем, нас выбирают, и счастлив тот, кто угадал; но, однако скажите: почему среди нас неудачников абсолютное большинство?
Не последнюю роль в выборе Ирины ( а может и решающую) сыграло мнение ее мамы, хлебнувшей в своей нелегкой жизни достаточно много женского горя. Безумно любившая своего красивого мужа, женщина на своей судьбе убедилась, что романтические чувства не дают основы и гарантий для счастья.
Была и еще одна причина- бедная юность Ирины. В тот период жизни в шкафу девушки висело всего три платья, одно из которых подарила старшая сестра. “ Никогда не буду так жить...и дети мои не будут”-решила Ирина и сделала выбор. Единственно верный. Тайну девичьего сердца никто не разгадал, судьбой правил холодный расчет. Но почему -то кажется все было предопределено заранее.
19
А лечь придется в землю
так это ж только раз.
Прошел год. Однажды теплой летней ночью я и Багин, бесцельно блуждая в березовой роще, вышли к реке. Лунный лазурный свет нежно скользил по темной глади реки. На правом берегу призрачными тенями чудовищ выступал сосновый бор. Где-то в глубине его тревожно крикнула ночная птица. Тысячи ярких звезд кружились над нами.
В двух шагах от воды стоял художник Михась Скрипко. Гордо скрестив руки на груди, художник, погруженный в глубокое размышление, не услышал наше приближение
--Привет, Михась.---подойдя к Скрипко вплотную, тихо поздоровался Багин.
Художник опасливо взглянул на нас.
--Ночи доброй.- отчуждённо прозвучал его ответ, и я понял, что Михась вновь нас не узнал.
В сознании покойника нет места для памяти, для нас, и каждую ночь мы знакомимся вновь, и снова художник, назойливо и подробно, рассказывает нам трагедию своей жизни. Мы снисходительны к художнику, хотя помним и знаем все подробности его судьбы. Обидеть художника может каждый, а потому мы терпим его горькую исповедь.
--Верность придумали мужчины...--вдруг заявил художник.
--Зачем?-спросил я усмехнувшись.
--Надо во что-то верить, когда имеешь дело с женщиной...
--Ты хочешь сказать, что нет женщин которые не изменяют?- вновь улыбнулся я.
--При определенных тепличных условиях женщины готовы быть верными всю жизнь...--здраво рассуждал Михась.-Но измени эти условия, или измени ситуацию...убери страх и дай возможность...И ты не узнаешь женщину..
--Неужели все держится на страхе?
---Ну, мужики тоже не ангелы..---высказался Багин вклиниваясь в наш диалог.-В этой вечной битве еще неизвестно кто прав.
Обычно Михась был хмур и неразговорчив. Но сегодня нам показалось, что художник настроен на долгий жаркий спор. Причиной такому настроению Скрипко послужили два рыбака, отец и сын, что притаились и удили за кустами ракиты. На траве, рядом с вытоптанной тропинкой, лежал рюкзак и собранные в кучу дрова. Летом, ранними зорьками они часто приходят сюда, но ночью это впервые. Однако врятли ночная рыбалка встревожила Михася. Что- то другое заставляло художника нервничать. Но что же видит он, и что не видим мы?!
--Михась ты чего?- спросил Багин.
Художник насторожено взглянул на Багина, и спросил:
--Мы знакомы?
--Конечно, Михась.- уверено произнес Багин, вглядываясь в нечеткие силуэты рыбаков.- Что ты видишь?
--Отец.- загадочно проворчал художник.
Похоже, Багин стал понимать, о чем идет речь, о чем тревожится и молчит Михась. Писатель хмуро посмотрел на меня и повторил:
--Отец. Определенно. Кончено.
Руслан понуро посмотрел на неподвижный поплавок, и с раздражением хлопнул себя ладонью по щеке. Парень не давал комарам кровопийцам пощады, однако крылатые твари не унимались.