— Сколько могли, — голос старшего вампира был глух, но проникал в каждого, — мы сдерживали эльфов в лесах. Была надежда, что, понеся немалые потери, они одумаются. Надежда не оправдалась. С нашей стороны потери тоже весьма ощутимы. Все мы скорбим по ушедшим, но продолжим борьбу. Оставшиеся воины отходят к селению. Будем принимать бой на своей территории. Крепитесь. Мы должны выжить. Ради тех, кто убит и ради тех, кто еще не родился. Защита женщин и молодых вампиров — приоритетна. Поэтому прошу, соберите все необходимое и вернитесь сюда. Скоро подойдут наши воины, и вы сможете увидеть своих близких.
Последнее замечание подстегнуло всех. Мгновенно рассосавшись по жилищам, все очень быстро вернулись обратно. Тори, оставив брата с Риззой, тоже метнулась к дому. Не думая и не глядя, она что-то побросала в дорожную сумку и поспешила назад. Она верила, отчаянно, что и Диран, и Лейфон живы, но ей также было известно и то, что они видели не всех убитых. Сердце тревожно сжалось. Кого они сейчас не увидят? Кто погиб без весточки родным и любимым? Девушка сцепила зубы и ускорила шаг. Скоро они все узнают. До этого дня непосредственно сражений рядом не было, и Виктория даже не представляла, что это такое вообще. Но всем своим существом она ненавидела войну. Причем, именно теперь девушка осознала всю глубину и все оттенки этого состояния. Да, войну она, как и всякая нормальная женщина, не любила никогда, но раньше... раньше это были просто слова. За ними не крылись холодные тела друзей, которых приходилось хоронить самим, горечь и соль проглоченных слез, когда перевязываешь ужасные раны, боль и бесконечное ожидание любых вестей с передовой, сочувствие с толикой радости, когда к соседям приходит беда...
Все это закалило Викторию. Ей казалось, что она никогда не сможет больше беззаботно болтать о женских глупостях, подшучивать над кем-то, спорить с родителями о чем-то... Она гнала от себя мысли о смерти ее новой семьи. Такого просто не могло быть. Беда была в том, что у войны свое мнение на этот счет...
Когда подтянулись к площади, над которой уже натянули навес, бойцы, то тут, то там раздались прикрытые ладонью охи. Их осталось так мало... Каждый вампир, что был в тылу, тревожно всматривался в прибывших измотанных воинов, ища своих родных. Кто-то радостно вскрикивал и бросался на шею подошедшему, кто-то темнел лицом, не видя дорогого сердцу человека. Радость пополам с горем разлилась по площади. Ризза, Тори и Кафран, казалось, не дыша, стояли недалеко от Фейдена. Пока что ни Дирана, ни Лейфона они не увидели, и надежды таяли, видя как редеют возвращающиеся. Ризза сильно сжимала руку дочери, стоя прямо и глядя, не отрываясь, вдаль. За плечи ее держал сын, упорно не желавший верить в плохое.
— Все хорошо, — словно молитву шептала девушка чуть слышно, — они живы, они не могли умереть. Все хорошо, они живы.
Показались последние воины, прикрывавшие отход. Не они. Снова не они. Да где же? Виктория почти вытянулась в струнку, выискивая глазами своих. Пока... Наконец-то... Они с Риззой затаили дыхание, глядя на две приближающие фигуры. Кафран же, не сдержав радостного крика, рванулся навстречу одной из фигур. Его радостно обняли, а женщины, сквозь пелену слез с гордостью заметили, что сын не уступает отцу в росте и размахе плеч. И вот, наконец, Диран рядом. Живой. Очень крепко обнимает дочь, целует ее в щеку и легонько подталкивает к остановившейся недалеко второй фигуре. А сам обнимает и целует жену, словно не веря в реальность. Ризза плачет и смеется, обнимая мужа. Для этих двоих мир перестал существовать. А Виктория смотрела на Лейфона. Родной, любимый, дорогой... ей хотелось повиснуть на нем, повизгивая от счастья, но, неожиданно оробев, девушка просто подошла к нему и спрятала лицо у него на груди. Такие знакомые крепкие и нежные объятья, горячее дыхание на волосах, чарующий запах. Как же ей не хватало его...
— Здравствуй, — немного хрипло нарушил молчание вампир.
— Ты вернулся, — еле слышно выдохнула Тори в ответ.
Банальные фразы, привычные слова — сейчас они были дороже всего на свете. Кафран сияющими глазами смотрел на обе пары, пока не почувствовал одиночество. Он же тоже волновался и переживал... Первыми почувствовали изменение в настроении сына родители. Они разомкнули объятия и приняли в них чуть смущенного, но радостного сына. Чуть позже их тесный круг пополнился и дочерью с зятем. Пятеро стояли, плотно сжав круг, молча, но чувствуя поддержку друг друга, радость встречи, печаль пережитого... Каждому из них хотелось остановить время и остаться в этом небольшом семейном мире...