7
Я нашла дверь в свои апартаменты и решила обследовать владения.
Это были: кабинет, спальня, ванная комната и большущая кладовка. Я осталась, вполне довольна.
Всё это время я прислушивалась, не проснулся ли Данька, почувствовав моё отсутствие в детской. Но ребёнок спал крепко, и я решила принять душ. В спальне у туалетного столика я обнаружила два своих чемодана и сумочку. Разворошив оба, я нашла ночную сорочку на тонких бретельках и шелковый халат жемчужного цвета и пошлепала в ванную, решив отложить разбор остальных вещей до утра. После душа, я забралась на широченную кровать под балдахином из плотного зеленого шелка, стоявшую на высоком постаменте и моментально отрубилась.
Разбудил меня громкий рев, доносившийся из детской. Я распахнула глаза, не сразу сообразив, где нахожусь.
Спальня была не моя, и пейзаж за окном был не привычен. Часы показывали пять часов утра. Потом я вспомнила, что вчера попала в другой мир и мой ребенок сейчас в другой комнате. Один. И именно из-за этого он расплакался.
Я спрыгнула с кровати, надела халат и босиком бросилась в детскую.
Но Мэллори успел меня опередить. Он стоял перед кроватью малыша и что-то ему говорил. Когда Даня увидел меня, громкий плач перешёл в тихие всхлипывания. Я кинулась к сыну и обняла его.
— Я же говорила вам, что в первую ночь ребенка не следует оставлять одного. Я — взрослый человек, и то, сразу не могла осознать, куда попала. А он ещё совсем маленький и привык, что я нахожусь рядом.
— Вы разбаловали его, — недовольно сказал Мэллори, скрестив руки на груди.
Я обернулась к нему, чтобы высказать ему всё, что думаю о нём и его педагогических методах.
Кристиан стоял в зелёном халате, из-под которого выглядывала длинная ночная рубашка.
Я улыбнулась — это выглядело очень прикольно.
— Почему вы не называете, друг друга по имени, — спросил ребёнок, все еще всхлипывая.
— Мы будем, солнышко, обязательно. Просто мы очень сонные, — я погладила малыша по голове.
Данька лёг на живот и, немного свесившись с кровати, посмотрел вниз.
— Папа, а я думал, что только женщины носят платья и ночные рубашки, — с сомнением в голосе сказал неугомонный ребёнок.
Мэллори приподнял бровь.
— В нашем мире мужчины платья не надевают, а вот в ночных рубашках очень даже спят.
— Какой кошмар, — прошептал малыш. — И что, я тоже должен буду носить такие рубашки? На них же оборочки, бантики…. Нет, мне больше нравится моя пижама — на ней машины… полицейские.
Я наклонилась и уткнулась лицом Даньке в плечико, тихо смеясь — выражение лица Мэллори трудно было описать.
— Нет, дорогой, никто не будет заставлять тебя надевать то, что тебе не нравится, — успокоила я его. — Твоему папе нравится спать в ночной рубашке, потому что у него нет такой хорошей пижамы.
Мэллори фыркнул.
— Кристиан, идете спать, Даня сейчас заснёт. Я прилягу пока здесь.
— Вы никогда не приучите его быть самостоятельным!
— Я самостоятельный, — обиделся ребенок, — просто мне не нравится сидеть одному в темноте.
— Сейчас уже не темно, солнце встало, — Мэллори ткнул пальцем в окно. — Пять часов утра.
— Полшестого, — серьёзно поправил отца Данька.
— Тем более.
Я сходила в свою спальню за одеялом и подушкой.
— Если честно, то я хочу спать, — вклиниваясь в их разговор и устраиваясь рядом с сыном.
— Вы поражаете меня, — возмутился Мэллори.
— Лара, — любезно подсказал отцу Данька.
А потом ему в голову пришла гениальная мысль и он, улыбнувшись, предложил:
— Я понял: ты злишься из-за того, что сам хочешь спать вместе с нами. Давайте, я буду спать посередине, а вы — по бокам?
Я распахнула глаза. Спать перехотелось.
— Солнышко, мы втроём на кровати не поместимся, — заметила я.
— Пусть папа её увеличит…. расширит, — быстро сообразил ребёнок.
Удивительно, но Мэллори, кажется, смутился. Или мне показалось?
— Дань, мы все очень устали, нам просто необходимо хорошо выспаться, — объяснила я малышу.
— И я предпочитаю спать в своей кровати, — прибавил Мэллори, подходя к двери.
— Вы сказали это таким тоном, будто я заняла вашу постель, — ответила я.
— А у тебя большая кровать? — невинно спросил Данька у Мэллори.
— Большая.
— Всё, идёмте спать к папе в комнату! Если у него большая кровать, то мы поместимся втроём! — Данька запрыгал на постели.
— Если ты хочешь спать с папой, пожалуйста, — согласилась я. — Только я пойду к себе.
Мэллори закатил глаза. Я сделала вид, что этого не замечаю.
***
— Мама, как ты думаешь, папа не обиделся, что он будет спать один — спросил у меня сын, когда Мэллори ушел к себе.
— Не обиделся.
— А ты в этом уверена? Вдруг он сделал вид, что не расстроился, а сам, может, плачет сейчас, — забеспокоился ребёнок.
Я тяжело вздохнула и перевернулась на спину, заложив руки за голову.
— Дань, поверь мне, он сейчас не плачет, а уже спит, как сурок.
— Не говори на него "сурок", мне это не нравится.
— Чтобы никто не обижался, ты должен научиться спать один, без меня. Дети должны спать отдельно от взрослых.
— Я даже знаю, почему. Чтобы дети не видели, как взрослые целуются. А ты все равно спишь одна, целоваться тебе не с кем.
— Данька! Ты уже уснешь когда-нибудь или нет?! — простонала я.
— Я уже сплю.
— Вот и спи.
Данька заснул, а я, проворочавшись с полчаса, поняла, что заснуть мне больше не удастся. Я потихоньку встала, надела халат и вышла в гостиную. Сев в кресло, я задумалась. Мне просто необходимо узнать больше про мир, где мне предстояло жить. И желательно у самого Мэллори, а не из рассказа Митьки. Почему он сказал, чтобы я не называла его эльфом? Почему так разозлился? И что за создания населяют этот мир, который был для меня чужим…. Вопросы… вопросы…
Из раздумий меня вывел стук дверей. В гостиную ворвался Мэллори.
Судя по хмурому взгляду, которым окинул меня мужчина, он не ожидал увидеть кого-нибудь в гостиной в столь ранний час.
— Почему вы не в постели? — раздражённо спросил он, подошёл к столику, на котором стоял графин с чем-то похожим на виски.
Я подавила желание стукнуть его чем-нибудь потяжелее, вскочила с кресла и развернулась к Мэллори:
— Жду вас, чтобы вы спели мне колыбельную!
Единственной реакцией Мэллори на эти слова была приподнятая бровь. Он уже налил немного виски и поднёс стакан к губам.
— А еще я хотела узнать, почему вы позволяете себе так со мной обращаться! — моему возмущению не было предела.
Мэллори снова проигнорировал меня, осушив стакан одним глотком и потянувшись за графином.
А вот это уже хамство!
Я выхватила графин у него из-под носа.
Мэллори ухмыльнулся и щёлкнул пальцами, графин вылетел у меня из рук, завис надо мной, наклонился и на меня сверху полился виски. Халат на плече и груди моментально пропитался жидкостью. Ткань стала неприятно прилипать к телу, и в воздухе запахло крепким алкоголем.
Ехидно глядя на меня, Мэллори опять щелкнул пальцами и что-то пробормотал. Очевидно, это было какое-то заклинание. Халат на мне моментально высох.
Но реакция ткани на волшебство оказалась неожиданной. Халат и сорочка на мне стали прозрачными.
Глаза Мэллори расширились, вероятно, он и сам не ожидал подобной реакции.
Я рухнула в кресло и съежилась там. Из глаз хлынули предательские слезы.
— Простите, — пробормотал он, и халат снова принял свой первоначальный вид.
***
Неожиданно в гостиную вошёл Данька. Щурясь от света, он внимательно разглядывал меня и Мэллори.
— Значит, уложили меня спать в спальне одного, а сами сидите вместе? Мама, — Даня потёр глаза, — ты же знаешь, что я не люблю, когда ты уходишь. А почему ты плачешь?
— Я не плачу, — я быстро вытерла слезы и улыбнулась. — Просто соринка в глаз попала.