На мне была надета ночная рубаха со штанами. Причём рубаха была немного мала, отчего моя грудь заметно выпирала из выреза. За это меня и прозвали тут так. Мне это не нравилось, но я терпела.
Ходить гораздо лучше, нежели быть привязанной к кровати.
Сжав за спиной руки в кулаки, я сквозь зубы поинтересовалась:
— Я ищу девушку, с которой столкнулась в прошлый раз.
Второй тип фыркнул:
— Скорее напала, чем столкнулась.
— Я не нападала. Она моя знакомая.
— Конечно, в дурке все знакомые, — усмехнулся первый.
— Мне надо повидаться с ней. Где она?
— Чем тебе тут плохо?
— Мне необходимо увидеть её.
— А ты настойчивая, киса, — ответил первый, — но нам не положено водить пациентов в чужие палаты.
— Ну, ты загнул, Питер, — произнёс второй. — Можно, в принципе, и утаить от начальства за определённую награду… Смекаешь, друг? — подмигнул он Питеру.
— А! Понял! — Питер привалился к косяку и произнёс: — Я могу тебя проводить к той девке за услугу.
— Какую?
Он повёл бровями довольно призвано:
— Если я приду к тебе ночью и ты меня не отошьёшь, а будешь хорошей девочкой, то…
Я поняла, к чему он клонит. Вот, значит, чего захотел. Ясно.
— Хорошо, — согласилась я.
Он вытаращил на меня глаза:
— Что, правда?
— Сомневаешься? Придёшь ночью и узнаешь.
Санитары переглянулись, после отошли, пошушукались и затем этот Питер отвёл меня к подруге.
— Учти, киса, ловлю на слове, — шепнул он мне и добавил: — И не зависай здесь долго. У нас так не положено. У тебя есть несколько минут, не больше. — И он прислонился к стене.
Комната Габриэль была такой же, что и моя, с единственным отличием в том, что помимо кровати там стоял мольберт и банки с красками, а в стеклянном стакане стояли кисточки. Я замерла на пороге. Моя подруга сидела на полу у стены и рисовала что-то на мольберте. Я постучала костяшками пальцев по косяку.
— Можно войти? — спросила я.
Она не обратила на меня никакого внимания. Я посмотрела на санитара. Тот пожал плечами. Я переступила порог её комнаты.
Помявшись у двери, я прикрыла её за собой и подошла к подруге.
— Что рисуешь?
Я удивилась, что Габриэль рисует, а не пишет. Ведь она бард, а не художник. Присев на колени, я взглянула на полотно. Милая картинка! На холсте была изображена темноволосая женщина верхом на коне, а рядом с ней шла блондинка с шестом в руке.
— Мило, — произнесла я, но потом договорила: — Это же мы!
Девушка замерла с кисточкой в руке, а потом перевела взгляд с картины на меня:
— Что?
Я указала пальцем на холст:
— Эта женщина-воин и идущая рядом девушка — это мы с тобой, Габриэль. Ты нарисовала нас.
Она пожала плечами:
— Я рисую то, что у меня в голове.
Я нежно погладила её по волосам.
— Габриэль, не знаю, как ты здесь очутилась, но нам нужно покинуть это место. Понимаешь? — зашептала я ей на ухо.
Она молча кивала, доделывая последние штрихи на картине.
— Странно, но я тебя не помню, — ошеломила она меня ответом.
— Это потому, что тебе тут прочистили мозги, Габриэль.
Она беспечно повела плечами.
— Даже если ты говоришь правду, то как отсюда уйти? Я пыталась, но не получилось. У тебя тем более не получится.
— Сегодня ночью мы сбежим, поверь мне, Габриэль.
— Как?
— У меня есть план. Только не спи ночью, когда я приду за тобой. Договорились?
— Ладно.
Я приобняла её за плечи, когда в комнату заглянул санитар.
— Закругляйтесь лясы точить, — кивнул он мне. — На выход, а то спалят.
Едва чмокнув щеку подруги, я покинула её комнату до наступления ночи.
Я ждала его прихода, притворяясь спящей. В этот раз за хорошее поведение меня не напичкали снотворным, хотя после ужина вручили белую таблетку и стояли надо мной, ожидая, когда я её выпью. Я как бы поглотила лекарство, в довершении ко всему мой рот принудительно осмотрели и, убедившись, что действительно выпила таблетку, заперли меня, вновь пристегнув к постели.
Оставшись одна, я выплюнула лекарство в ладонь и изображала спящую до прихода санитара. Надо же его отблагодарить. Надеюсь, что Габриэль поступила как и я, не став принимать лекарство. Волочить её на себе будет, конечно, приятно, но проблематично. Наконец я расслышала шаги за дверью. В замке проскрипел ключ и дверь приоткрылась. Это был Питер, сексуально-озабоченный тип. Он дошёл до меня и я почувствовала его дыхание на своём лице.
— А вот и я, киса, — пробормотал он тихо, взбираясь на меня. — Ну что, будем отдавать должок?