Мы живем в странное время. Еще совсем недавно писатели в глазах благодарного и не очень человечества мало чем отличались от небожителей – витали в интеллектуальных эмпиреях, выплескивали в мир мысли и образы и зачастую вполне заслуженно претендовали на звание властителей дум.
Писатели выступали проводниками обобщенного концентрированного опыта человечества, облекая его в форму текстов, посредством которых достаточно удачно обеспечивалась непрерывность этого самого опыта от времен изобретения изустных сказаний вплоть до нашего безумного века глобальной сети, вседоступности и вседозволенности.
Довольно долго и проводниками, и пользователями условного человеческого опыта являлась исключительно элита – в силу неграмотности большей части населения. Но в какой-то момент процент умеющих читать людей стремительно вырос, пока не достиг абсолюта – по крайней мере, в наиболее развитых странах. Не будем обманываться, далеко не вся аристократия прошлого действительно заслуживала права именоваться элитой, но и не станем отнимать это звание у тех, кто его реально заслуживал.
В конце концов, само существование глобальной сети является наглядным доказательством прогресса, к которому больше всего интеллектуальных усилий приложила именно элита.
Интеллектуалы прошлого образовательно (а достаточно часто – и нравственно) опережали среднестатистического неграмотного землянина на величины, которые смело можно считать бесконечными, поэтому неудивительно, что творчество, ориентированное на таких же интеллектуалов, каким являлся творец, широким людским массам попросту не предназначалось и существовало как бы в отдельном антигетто избранных, а для широких масс существовало искусство попроще. Востребованность непритязательных литературных историй постепенно росла, пока усилий элиты для их генерации попросту перестало хватать в силу малочисленности упомянутой элиты.
Примерно с этого момента, когда в литературу пришли простолюдины, границы между искусством для элиты и искусством для масс стали стремительно размываться. Довольно долго в писатели, что называется, «из народа» попадали только наиболее одаренные люди, которые, будь они поудачливее в плане рождения, по уровню вполне могли бы считаться честной элитой, но, как это всегда и бывает, планка постепенно стала приопускаться, и чем дальше, тем быстрее.
Не удивлюсь, если сегодня писателей уже больше, чем читателей. Сразу уточню: читателем сегодня можно полагать только того человека, который регулярно читает тексты, а не только владеет техникой чтения. Читать сегодня умеют все. Читают – единицы. Точно так же очень большое число людей полагает, будто умеет писать. И это, разумеется, не так. Но есть одна маленькая деталь, которая делает этот факт несущественным. Заключается она в том, что в наше время писать можно научиться. Стоит только по-настоящему этого захотеть.
Да, конечно, сегодня, как и во все времена, существуют гении, писатели от бога, которым учиться писать незачем – они и так это умеют и всегда умели. А вот остальным приходится очень несладко – сразу по нескольким причинам. Если рассматривать фантастику как изолированную ветвь литературы, то главной ее бедой на сегодняшний день является почти полное отсутствие новизны в текстах, особенно в плане идей. И, как это парадоксально ни звучит, особой вины сегодняшних фантастов в том нет. Виноваты предшественники. За сто с небольшим лет (именно столько пишут фантастику целенаправленно) фантастическое поле истоптано так основательно, что оставить на нем заметную тропу стало невозможно. Строго говоря, сегодня вряд ли возможно написать фантастическое произведение о чем-либо таком, о чем уже не написал первопроходец Герберт Уэллс. Не берусь судить, кто именно фантастику открыл, но закрыл ее совершенно точно великий англичанин. Все последующие тексты всего лишь эксплуатируют его идеи, являясь более или менее вариативными.
И – опять-таки парадокс! – в этом нет ни малейшей вины последователей Уэллса. Сегодняшние писатели вполне могли и не читать его романов, а судя по многим текстам можно предположить, что часть авторов даже не подозревает о его существовании.
Винить современных фантастов бессмысленно, поскольку идеи носятся в воздухе и большинство из пишущих вполне честны. Однако трудов Уэллса это, увы, не отменяет. Ему было комфортно: о чем ни пиши – о машине времени, о нашествии марсиан, о войне в воздухе или о селенитах – будешь первопроходцем и первооткрывателем. Сегодняшним трудно: о чем ни напишешь – доброхоты тут же укажут на произведения, в которых об этом уже писалось. Причем чаще всего – лучше.