- Йорен, хоть впереди на Тракте долги раздай, - посоветовала смеющаяся Санса. – Сорвал ведь за рекрута-то.
А любопытная Арья встала и к уху Лионеля наклонилась, чтобы спросить, где та лошадь была.
- Далеко, думаю, - тихо ответил Лионель, и благодаря Арье его не одолели невеселые мысли о том, что эта междоусобица проходит через его семью, схватился его будущий тесть с его дедом. – Думаю, на самом краю Западных земель.
Арья почему-то так и осталась стоять рядом, даже оперлась на плечо Лионеля, может быть, просто слушала, как Йорен начал завирать про то, как в Сероводье ему дали в прошлом году рекрутов, а они после рва Кайлин в тритонов превратились, а Лионель, словно мысли Арьи слыша, думал о том, что он тоже соскучился: по звуку ее дыхания, по тому, как ее волосы щекочут ему шею. А про то, как они сейчас с Арьей выглядят, он и думать не хотел – да и черт его, действительно, знает, как они выглядят.
Лионель как благородный человек и представить себе не мог, что говорилось у другого костра, подальше, где собрался простой народ.
- Я тебе говорю, это принц Мартелл, - указывая на неузнанного никем черноволосого короля, настаивал тощий кудрявый паренек лет двенадцати, которого все почему-то звали Зеленые Руки.
- Да не гони, Мартелл старый, - отвечал его толстый малолетний спутник, прозванный Пирожком. – Ты до десяти считать не умеешь, дятел, а Мартеллу раза четыре по столько. У меня в лотке и пирожков столько не было, сколько ему лет.
- Ну значит это молодой Мартелл, - не сдавался Зеленые Руки. – Вишь, какая с ним офигенная рыжая девчонка, а второй, вроде, мальчишка, только Мартеллов это ни фига не колышет. Щас он их обоих в палатку потащит.
- Ну вот и не трындите, - посоветовал им от костра кто-то из старших товарищей. – Не ваше дело. А то сами знаете, как вас Мартелл накажет и куда.
========== VIII ==========
Дорога легче, когда встретится добрый попутчик.
(с) Черный Абдулла
Леди Кейтилин, жена лорда Эддарда, в последнее время совершала странные поступки. Вернее, поступков она совершала много, и были среди них как странные для нее, но естественные для остальных, так и наоборот, казавшиеся ей естественными, а всех остальных приводящие в ужас. Например, молва принесла Кейтилин весть о том, что Джейме Ланнистер ранил ее мужа, а его люди зарубили нескольких гвардейцев Эддарда – а следующей вестью было уже письмо мужа о том, что король Роберт погиб, а королева и выловленный Джейме Ланнистер отправлены в Эссос. О судьбе Тириона, все еще путешествующего по бескрайним северным просторам, Эддард упомянуть забыл, возможно, полагая очевидным, что маленькому человечку в такой ситуации можно только посочувствовать, но Кейтилин почему-то не подумала, что муж более чем сквитался за свое ранение, и задержала возвращающегося со Стены Тириона.
Были у Кейтилин и амбициозные планы сломить волю лорда Тайвина, взяв в заложники последнего из оставшихся в Вестеросе его детей, но той же ночью, которую Тириону все же посчастливилось провести в теплой комнате, а не в темнице, Кейтилин пришла в голову неожиданная и удивительная мысль: а что если написать мужу в Королевскую гавань? Все-таки он десница и Защитник державы, прошел две войны, пятнадцать лет был Хранителем Севера – ну вот как безумная идея: вдруг он лучше нее знает, как разбираться с Ланнистерами и кого нужно брать в заложники?
Пока ворон летел туда и обратно да пока лорд Эддард хватался за голову, наконец осознав, как он распустил в своей семье женщин: обе дочки с одним паладином сбегают, жена ни с того, ни с сего заложников берет, - Тирион и мейстер Лювин мастерили седло для Брана, а Кейтилин постепенно замечала, что маленький Ланнистер неплохой человек, хотя и грубиян.
- Зачем ты решил помочь моему сыну, Ланнистер? – спросила Кейтилин, входя к мейстеру Лювину, и Тирион, чье широкое и близкое знакомство с женщинами не включало в себя вельможных дам и матерей семейства, совершил ошибку.
- Сердце мое полно нежности к калекам, бастардам и сломанным вещам, - трогательным голосом произнес Тирион, и Кейтилин вспыхнула как Дикий огонь.
- Так к кому ты причисляешь моего сына: к калекам или сломанным вещам? – потребовала Кейтилин, третье слово, за которое Тирион вполне мог улететь в окно и уже не вернуться, она великодушно не расслышала.
Шутку про то, что если безногий не калека, то он сам не карлик, Тирион пропустил, потому что в глазах Кейтилин он увидел лед, пропасти и безвременную кончину.
- Простите, миледи, - сказал Тирион, все же пытаясь выпутаться шутками. – Я плохой карлик и говорю иногда ужасные вещи. Я говорил много жестоких и злобных вещей о благородных лордах и дамах двора. Я желал смерти моему лорду-отцу и моей сестре, нашей добрейшей королеве-матери…
- Ну, может, ты тогда и не такой плохой карлик, - оборвала его Кейтилин. – Мейстер, когда седло будет готово?
- Ну вот кто так с миледи разговаривает? – с укором сказал Лювин, которому из-за оплошности Тириона даже не пообещали подарка за хорошую работу. – Это у нас с вами, лорд Тирион, утверждения делятся на ложные и истинные. А у леди Кейтилин они делятся на ложные и приятные.
- Государи мои, а я тут каламбур слышал, - вдруг подал голос молчаливый ражий конюх, который был позван притащить седло для модификаций, да так и остался, сгибал для мейстера и Тириона металлические детали голыми руками. – В чем сходство между судом лорда и куннилингусом? Одно лишнее движение языком – и ты в заднице.
Мейстер Лювин аж скорняцкий нож из рук от неожиданности выронил, а Тирион от смеха в клубок свернулся.
- Знаешь, Ходор, - первым пришел в себя мейстер, - вылечил я тебя, ты даже говорить начал. Но вот лучше бы ты молчал!
- Ходор, - развел руками Ходор, он всегда под дурачка косил, когда его ругали.
- А я тоже каламбур слышал в Штормовом пределе, который про лорда Ренли сочинили, - поделился с конюхом Тирион, раз уж конюх такой культурный и такие слова знает. – По морю идет клиппер, на клиппере шкипер…
На следующий день седло было готово, Ходор его лично на коня возложил и помог Брану в нем усесться – а с каламбуром и перепутал, и огорошил им присутствующих несколько невовремя. Был скандал, а ругали почему-то Тириона, с Ходора-то что возьмешь? Ходор!
Тирион после этого так и прослыл в Винтерфелле хорошим парнем, но большим грубияном. А об остальных его грехах как-то постепенно позабыли.
Лорд Эддард, так сначала и не собравшись с мыслями написать домой письмо, послал поискать недавно появившегося при дворе сказителя, обычно отвлекавшего десницу от тяжелых дум веселыми историями. Сказитель называл себя хронистом, хотя врал о прошлом напропалую, весом и аппетитом был похож на покойного короля Роберта и, судя по всему, знал куда больше, чем говорил, напоминая этим лорду Эддарду его доброго друга Хоуленда Рида. В историях хрониста были живы и Роберт, и Джон Аррен, и порой дурашливый сюжет этих историй оказывался не только лучше того, что действительно произошло, но и приносил деснице идеи про настоящее время.