- Не на улице же, - почему-то прошептал Лео, словно в пустом проулке среди глухих стен кто-то мог его сейчас услышать. – Засекут ведь.
- Могут, - признала Арья, на секунду от него отрываясь. – Это же самое лучшее, когда немного боишься, что сцапают.
Ни за безрассудство, ни за ненужный риск, ни за что другое не получится сердиться на девочку, у которой такие мягкие и нежные губы, Лео терял от них голову даже пять лет назад, когда он еще не думал о том, что Арья может его там целовать, - но слово «сцапают» он сейчас запомнил, и неожиданно для Арьи сцапал ее через полчаса в другом проулке, прижав к стене. Может, и удобнее сейчас было бы, если бы Арья носила платья не раз в месяц по торжественным случаям, но к брючкам Лео за походную жизнь даже больше привык и уже предвкушал, как Арья расслабится в его руках, подставит под его поцелуи шею, как он закроет ее плащом и, может быть, доберется до ее груди, когда она не в силах будет сопротивляться – но Арья уже затеяла другую игру, чуть от него не выскользнув.
- А кто это тебе разрешил? – даже немного сердито спросила Арья.
- Ты, - нахально ответил Лео и снова положил руку между ее крепких ножек. – Помнишь, в септе Бейлора, когда ты сказала, что признаёшь меня своим мужем и своим господином.
- И что ты себе думаешь, ты теперь со мной что угодно делать можешь? – негодующе спросила Арья, а сердце у нее билось сладко и сильно, трудно было голосом это скрыть.
- Да.
- Нет!
- Да.
- Ну и что же ты тогда ничего не делаешь?
И все получилось так, как Лео и задумал, именно так Арья жарко дышала ему в грудь, подставляла ему шею и холодные от глубокого дыхания губы, и даже позволила расстегнуть на ней куртку и рубашку задрать, он наполовину завернул ее в свой плащ и открыл себе ее маленькие грудки, - но было еще лучше от неправильных, глупых мыслей, что все скандалы при дворе он всегда ей простит, простит всю ее невыдержанность с нужными короне людьми, которые пришлись ей не по сердцу, снова разрешит ей рисковать головой и ввязываться на улицах в драки, лишь бы знать, что вот эта девочка, дерзкая с другими, неукротимая, порывистая – отдана ему, его рукам, его воле, с ним она ничего поделать не может, и не двоящимся сердцем, не неприятной данью обряду она признала его перед всеми своим мужем и господином. И не в том дело, что она его хочет и с ума от этого сходит, хотя и это правда, а в том, что за эти годы она его узнала и полюбила, нашла Арья человека, которому не стыдно сдаться и не страшно довериться.
Но самоуспокоенность с Арьей вредна, и Лео даже не заметил, когда она успела заправить рубашку в брюки, только запоздало удивился, что куртку Арья не запахнула даже, хотя грудь под немного тесной рубашкой так торчит, что совсем неприлично, почти рвет ткань набухшими сосками, а Арья уже тянула его куда-то за руку.
- Две улицы перейдем и сразу направо, - пояснила Арья, когда через третью улицу они уже перебежали, юркнув из проулка в узкий просвет между домами.
- Что там? – спросил Лео, хотя места узнавал, конечно.
- Какой же ты у меня примерный, - рассмеялась Арья. – Позавчера же мимо проходили. Бордель там, пустую комнату на час запросто нам найдут. Лицо только закрой получше.
А потом оба смеялись, взбегая по лестнице, каждый своему, Лео, например, вспоминал про башню около Стены с короной на вершине, там двести лет назад переночевала королева Алисанна – интересно, если их здесь все-таки узнают, тоже что-нибудь на крышу влепят? И только через полчаса, вытирая простыней мокрое разгоряченное тело и чувствуя небольшую недолгую слабость в ногах и заложенность в ушах, словно на горной дороге, Лео наконец опомнился, даже огляделся.
- Если двоих узнают, это еще ничего, - сказал он Арье, которая бесстыдно на него любовалась, чуть приподнявшись на локтях и раскинув ноги, она давно уже привыкла к его беловатой гладкой коже, которую он привез из Сурового дома. – Куда хуже, если узнают кого-то одного.
- Я Сансе расскажу, - пообещала Арья и нахмурилась немного: еще отец в Гавани, да мало ли до кого такая сплетня дойти может, про нее или про Лео, да и про обоих, наверно, не надо. – Ладно, мы так не будем больше, мне в самом деле сегодня как-то голову сорвало.
Лео и Арья вернулись обратно в Красный замок теми же подземными ходами, и Лео уже думал по дороге о том, что стоит все эти ходы перекрыть, хотя бы двери поставить и навесить замки, а еще лучше потом нарядить охрану в еженедельный обход: мало ли кто может здесь пройти, кроме них, мало ли кто про входы и выходы из этих подземелий знает или может узнать, вот Варис и Иллирио знали. Словно старше стал Лео за эти несколько часов, это всегда у него резко бывало, и Арье он около выхода о своих мыслях рассказал, хотя и опасался, что она на него немного обидится за то, что он такой скучный.
- А давай, - неожиданно согласилась Арья. – Только надо будет здесь хорошенько все осмотреть сначала, чтобы никаких других выходов не пропустить, - и глаза Арьи в свете факела блеснули озорно и весело: сколько еще будет путешествий вдвоем по подземельям, сколько смеха, грязи на лицах, попыток успеть обратно к назначенному времени, поцелуев и страсти, пряток, песен, крика и гуляющего эха.
У тяжелой двери, ведущей из всегда безлюдных подземных ходов в обычные коридоры замка, Лео и Арья долго и жадно целовались, словно не могли друг другом надышаться, расставаясь всего на несколько часов, и Лео подумал, что с Арьей юность никогда не кончится.
В замке Арья почти сразу же убежала, и Лионель улыбаясь покачал головой: она всегда бегает, у нее на больших обедах корона съезжает набок, а первый подход к Железному трону закончился тем, что Арья настучала на торчащих мечах песенку про веселую девицу Мэгетт – хотя Бронзовый Джон Ройс уверяет, призывая отсутствующего Станниса в свидетели, что много лет назад малыш Лео, посаженный на Железный трон крепкими руками еще молодого Роберта, которому было тогда не больше, чем Лионелю сейчас, возгласил пару куплетов про бочонок эля.
О том, что вообще-то они с Арьей сбежали от Малого совета, Лионель вспомнил только тогда, когда зашел к Сансе и увидел, что она чем-то расстроена, – и все равно в первую очередь он подумал не о Совете, а о том, что, может, Арья не успела Сансе про сегодняшнее рассказать, а кто-то все-таки его в том борделе узнал и уже донес сплетню до Красного замка.
- Этого мастера над монетой тоже пришлось посадить, - сообщила Санса, и Лионель наконец почувствовал укол совести за то, что сбежал и не взял на себя неприятную сцену. – Проклятая какая-то должность. Арья говорит, что, если проворуется и следующий, его нужно будет показательно зарезать, но, кажется, это не выход. Давай я возьмусь, что ли.
- За что? – удивился Лионель, готовый даже допустить, что Санса сама зарежет следующего проворовавшегося мастера над монетой, но не думавший, что ей может прийти в голову такая сумасшедшая идея, как стать мастером над монетой самой.
- Тебе скучно будет, - предупредил Лионель, трудно ему было представить, что Санса просиживает вечера над столбцами цифр, облагает налогами печные трубы и двери, торгуется с Вольными городами о размере пошлин, а хуже всего – становится сухим и неприятным для многих в городе и стране человеком, который всем говорит «нет», настолько-то Лионель службу мастера над монетой знал, строгий и неуступчивый лорд Эддард, об которого обломал зубы даже Железный банк, уже объяснил и показал молодому королю, как не промотать оставленное им в столице наследство.
Но Санса, вероятно, снова меняла форму, приспосабливаясь к новым обстоятельствам, потому что этого требовали семья и долг.
- Я все равно без тебя всегда скучаю, - мягко и даже трогательно ответила Санса, и Лео сразу поверил, что с ним она всегда останется прежней, как бы ни меняла ее жизнь. – Просто теперь я буду скучать немного по-другому.
========== XL ==========