Я хмыкнул и откупорил еще одну бутылку.
– Слушай, Серый, а я как сессию сдам? С хвостами?
– Захарка, ты ж заучка и общественник. Ну как ты сдашь ее с хвостами? Не нужно быть пророком, чтобы ответить на твой вопрос. К бабке не ходи, сдашь без хвостов.
– Хорошо, – согласился Майцев. – А вот, к примеру, что со мной будет через тридцать лет? В… две тысячи… четырнадцатом?!
– Понятия не имею. – Я засмотрелся на симпатичную старшеклассницу, бредущую домой после уроков.
– Как это? Ты же только что мне рассказывал, что видишь всех насквозь, как Петр Первый! Это Гусева Наташка, не обращай внимания. Так себе, тупа, как валенки Зыкиной. Или кто там про них пел?
– Русланова, – ответил я. – А мордашка хорошенькая.
– Зубы кривущие, – поморщился Захар. – Так почему ты понятия не имеешь?
– Потому что тот, чья память в моей голове, живет в декабре две тысячи двенадцатого. И знает о том, что будет дальше – чуть больше Наташки Гусевой. Странно только, что о самом себе я ничего сказать не могу даже и до декабря двенадцатого. Как-то зыбко все. Наверное, потому, что теперь я каждую минуту принимаю решения, которые меняют мое будущее?
– Ха! – Захар стукнул себя по голове. – Анекдот вспомнил про будущее! Слышал-нет?
– Это какой?
– Ну, про то, как русского и американца на сто лет заморозили?
– Рассказывай, – подбодрил я друга.
– Ну вот, заморозили русского и американца на сто лет. Проходит сто лет, их размораживают и в тот же день оба умирают от инфаркта. Американец – от того, что включил радио и услышал: «Колхозники Оклахомщины, Канзасщины и Примисиссипья досрочно сдали в закрома Родины зерно нового урожая!»
А русский – от того, что услышал по радио: «На очередном, триста двадцать четвертом съезде ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев от лица всего советского народа заявил!..» Ха-ха-ха…
– Смешно, – рассеянно произнес я. И добавил: – На самом деле все будет ровно наоборот.
– Ик, – непонятно ответил Майцев. Помолчал и сообщил еще раз: – Ик! Вот же привязалась икота! Ну хорошо, Серый, это все здорово, но что мы теперь делать-то будем? И почему наоборот?
Я допил остатки из второй бутылки и открыл ключом от дома последнюю. Пока в ней не закончилась жидкость, я успел рассказать другу о своих видениях и прозрениях.
Как я и ожидал, Захар услышанным тоже впечатлился и по своему обыкновению принялся изображать Андрея Миронова в образе ветряной мельницы:
– Подожди-подожди! Почему это все так плохо-то будет? У нас же самая сильная страна! Мы развиваемся вдвое быстрее США! Посмотри статистику по годам – мы каждый год заканчиваем опережающими темпами! Вдвое! А по некоторым показателям и впятеро! Принята продовольственная программа на восемь лет: мы скоро весь мир дешевым продовольствием завалим! Скоро сибирские реки напитают казахские степи и узбекские пустыни, знаешь, как тогда заживем?! А машины? В Тольятти новую марку осваивают – «восьмерку»! Ты ее видел? Там никакие мерседесы рядом не стояли! А наши страны соцлагеря? СЭВ[6], имея всего десять процентов населения от общепланетного, выпускает продукции больше чем на тридцать! В Англии вон забастовка шахтеров – того и гляди революцию устроят… К нам эта девчонка – Саманта Смит приезжала! Во всем мире разрядка!
Цитирование газетных передовиц и избранных мест из речей Брежнева, Андропова, Суслова заняло у Майцева минут пять – он всегда был отличником и штатным политинформатором – еще со школы.
Все это время я сидел и улыбался – информации в его голове отличника скопилось минимум на плохонькую кандидатскую диссертацию по политэкономии. И уж замполитом он точно мог бы быть в любом, наугад выбранном, батальоне. Когда он выдохся, я просто выложил ему ближайшую перспективу:
– Андропов умрет в конце зимы. Генсеком назначат Константина Устиновича Черненко…
– Он же деревянный по пояс! – перебил меня Захар. – Он сам никогда ничего не делал. Вечный заместитель… И старый. Еще старше Андропова!
– Именно поэтому и назначат. Болеть он будет так же как Андропов, и править страной тоже будет с больничной койки. Год примерно. Потом придет молодой, энергичный реформатор Горбачев…
– А этот совсем молодой, – и эта кандидатура не понравилась Майцеву.
– Он проживет очень долго. Поначалу основой его действий станет реформирование всего и вся. Увлекшись этой чехардой, заигравшись в кабинетные игры со своими помощниками – Яковлевым, Шеварднадзе, интригуя со всеми против всех, он поднимет в стране такую волну наплевательства и вседозволенности, которая сметет и его самого и его помощников. И еще спустя двадцать лет люди будут спорить – был ли он агентом какого-нибудь ЦРУ или действовал по собственному скудоумию? Страну он потеряет. И на целое десятилетие бывший Советский Союз будет занят собиранием себя в кучу. Но так и не соберется.