Проблема, которую Акселю Турханену придется решать многие годы, встает перед ним уже в самом раннем детстве. Его пробуждающееся сознание формируется в атмосфере непримиримого противоборства двух идеологических позиций, двух мировоззрений. «Никогда финский народ не пойдет на дружбу с русскими, чуждыми его психологии» — это позиция людей типа кулака Арви Сайтури. «Русские не лучше финнов, как финны не лучше русских». И еще: «Никогда наш народ не опозорит себя беспричинным оскорблением другого народа» — это другая позиция, та правда, на стороне которой стоят революционер Илмари Мурто и русская учительница Вера Павловна. Маленькому Акселю, который настолько еще наивен, что даже хищного кулака Сайтури готов считать «добрым», конечно, недоступен внутренний смысл этих убеждений. Однако за ними стоят живые люди. И вот от того, каковы они, эти люди, и зависит на первых порах, на чьей стороне окажется Аксель. Умная, добрая Вера Павловна, в сущности, спасла Акселя от гибели, вырвав его из лап Арви, и годы, проведенные мальчиком в русском приюте, были единственной счастливой порой, выпавшей в его жизни на родине. Что же касается Илмари, то он сразу же и на всю жизнь стал для Акселя кумиром, недосягаемо-высоким идеалом человека. И хотя сознательного выбора между двумя позициями Аксель не совершает еще долго, — сначала потому, что слишком мал, а потом — оттого, что слишком темен и социально инертен, — важно уже то, что нравственный авторитет Илмари и Веры Павловны сделал его попросту невосприимчивым ко всей той националистической демагогии, с которой к нему постоянно лезли Арви Сайтури и ему подобные. Многое из того, что происходило между Финляндией и Советской Россией и что шовинистическая пропаганда стремилась использовать в своих целях, было для Акселя непонятно. Однако в сравнении со многими его соотечественниками у него было одно неоспоримое преимущество: в нем не было предубеждения против России, и потому уроки, даваемые ему действительностью, приобретали особенно объективный и убедительный характер. Собственно, это же обстоятельство делает особо убедительной его эволюцию и в наших глазах: первоначальная, исходная «нейтральность» сознания Акселя позволяет лучше уяснить характер влияний, которым оно подвергалось.
Аксель Турханен — не просто свидетель описываемых событий. И то, что он, странствующий батрак, обходит всю страну, — не только литературный прием, намеренно раздвигающий сферу наблюдения. Впечатления Акселя, начиная с самых ранних, — это отражение сознания, ищущего ответ на насущнейшие вопросы, которые всякий раз ставятся перед ним самой жизнью. Каждое из впечатлений, каждая из встреч с людьми откладывается в сознании Акселя крупицами социально-политического опыта, и опыт этот — не просто бесстрастная летопись, не просто пассивная умудренность, а конкретная социально значимая человеческая судьба. Илмари Мурто и его сын Юсси, Вера Павловна и молодой коммунист Антеро Хонкалинна, кулак Арви Сайтури и белоэмигрант Муставаара, нищий на озере и крестьянин Хаапалайнен — все они, как и многие другие, непосредственное общение с ними и сами судьбы их, развернувшиеся в тех или иных ракурсах перед глазами Акселя, формируют не только его представления, но его собственную судьбу. И поскольку каждый из них воплощает в себе ту или иную характерную черту исторического развития Финляндии, то конечный итог, к которому приходит Аксель, звучит как итог, подведенный самой историей. Мысль о существовании и о правильности «другого пути», не того, по которому правящие классы Финляндии в течение многих лет вели страну к национальной гибели, а того, на который всегда звали лучшие сыновья Суоми, историческая необходимость дружбы с Советским Союзом, отвечающая всем лучшим национальным традициям Финляндии, — таков этот итог. И когда Аксель Турханен, всю жизнь дрожавший перед Муставаарой, поднимает на него руку, мы понимаем: вот он, этот итог, вот первый шаг, который сделал Аксель на этом «другом» пути.