Как бы то ни было, но тяга к перу дисциплинировала Элиаса, если в день он не написал ни строчки, день считался потерянным. Если не отвлекаться на поиск еды и средств к существованию, день оказывался очень коротким. Хотелось сделать многое, а получалось все по иному. И учиться надо, и самоучением заниматься, и обрабатывать свои записи, и новые мысли - беседы с Матэли - записывать. Да еще преступное прошлое контрабандиста и тяга авантюриста заставляли предпринимать определенные действия.
Речной жемчуг ушел на ура. Все это обошлось Леннроту в один привод в полицию, а до этого разбитые кулаки и установившейся репутации берсерка после освобождения. Денег в его кармане прибавилось изрядно, да чего уж там - с лихвой окупилась бы вся предстоящая учеба в университете. Можно сказать, он разбогател. Вот только виду не показывал.
Немаловажным было то, что у него появились некие связи в преступном мире Хельсингфорса, по рекомендациям, конечно, авторитетного армянина Якова из города Турку. Кроме бесстрашия в драке репутация у Леннрота была простой: на него можно было положиться, не сдаст и не продаст. Как себя зарекомендовал в полиции и сыске студент медицинского факультета - этого не узнает никто. Все знали только то, что не уважали Леннрота ни в полиции, ни в сыске. Взяли бы, да не могли найти, за что брать.
Чем больше работал со своими записями Элиас, тем трепетней он относился к прошлому этой земли. Конечно, каждая власть, каждый божок эту власть представляющий, перевирает историю по-своему, по "убожески". Верить государству нельзя ни в чем, особенно в провозглашении величия. Верить можно народу, который из поколение в поколение передает народную память. А в ней нет места никакому "величию".
Однако прошлое - это не повод не меняться. Если прошлое, его наследие, категорично не менять, то впереди не будет будущего.
"У каждой эпохи есть свой характер, своя жизнь, своя сущность. И былое нельзя вернуть назад, на какой бы веревке ее ни тянули. Эти слова не для того, чтобы восхвалять настоящее перед прошлым, а лишь в назидание тем, кто печалится, глядя, как валится наземь старая ель, и не понимает того, что из молодого побега, если его не затоптать, может вырасти новое дерево".
Так писал Леннрот в своем очередном письме Матэли. Та, конечно, соглашалась и добавляла: умно пишешь, господин магистр, такие мысли, такие впечатления, да только мне? Отрадно, конечно, если донести их не только далекой и недосягаемой веселой певунье с берегов озера Кайтере, но кому-то еще. Не скучающим клеркам из научного совета, не полицаям из надзора над вольнодумцами, а разным людям, которые умеют читать и умеют думать.
- Ай, да Матэли, - восхищался Леннрот. - Ай, да Кантелетар92!
Элиас не тратил деньги. Воодушевленный своей литературными разработками, он намеревался организовать еще одну экспедицию, на этот раз к Беломорью, куда его звал Ваассила Киевеляйнен. Лишь только получит диплом о свободной практике дипломированного доктора - и сразу в путь. Судя по всему эта дата должна была прийти как раз на лето 1830 года. Хотелось бы, конечно, попробовать себя в зимнем путешествии, но к этому следовало готовиться серьезно. Зимний сезон в Лаукко - не в счет. Нужно было продумать снаряжение, питание и стратегию.
Вот как раз со снаряжением хотелось немного поработать уже сейчас.
Беседа с уголовными элементами - это было то, что требовалось. Уголовные элементы, вероятно, уже соскучились без "придурковатого магистра".
- Не буду ходить вокруг да около: нужен ствол, - сказал Леннрот человеку, организовавшему сбыт последней кучки жемчуга.
- Да легко, - ответил человек, он же уголовный элемент, и вытащил откуда-то из подвала всю в пятнах ржавчины винтовку, длиной с фонарный столб газового освещения. - Отличная машинка, почистишь, маслицем обработаешь - пуляй в свое удовольствие.
Элиас попытался представить себе себя в лесу с такой дурой за плечами. Кремневая винтовка Фергюсона, конечно, очень боевая вещь. Фантазии у него все же не хватило, как можно будет легко и быстро привести такой ствол в готовность.
- Не, мне что-нибудь поменьше в размерах, - очень скептически поморщился Леннрот. - Чтобы и для охоты годилась и для...
- Для рыбалки, - договорил запнувшегося Элиаса уголовный элемент.
Договорились, что при появлении чего-то такого стоящего, с Леннротом свяжутся посредством кодового кашля под дверью. Но это будет уже стоить дороже, нежели это "ружжо".
До декабря 1830 года никто ни разу не прокашлял. В этом же месяце Леннрот защитил кандидатскую диссертацию по медицине. Тема была "Побочные эффекты от кровопускания и применения лечебных пиявок при выводе из запоев и профилактики алкоголизма".
15. Эпидемия
Леннрот учился в университете, стараясь по мере своих сил. Сил у него было предостаточно, так что некоторые дисциплины он закрывал экстерном. Единственное, чего не хватало, так это времени. Не сумел он подготовиться к лыжному броску на восток, зима в Хельсингфорсе оказалась на диво сырой, и снега было мало.
Тем не менее он планировал весной двинутся в путь. Обретенная вместе с дипломом лечебная практика позволяла спокойно смотреть в будущее, скрывать свои богатства становилось вовсе необязательным. Однако деньги от "жемчужного" похода хотелось тратить лишь для своей литературной деятельности.
Элиас провел некоторое время у своих добрых друзей Тернгренов, а потом двинулся в путь. Через несколько дней на подводе его привезли в усадьбу.
Какая-то непонятная болезнь, не позволявшая дышать, накрыла его с головой. Он боролся, как доктор пытаясь найти в своем организме то, что оказалось под вредным воздействием заразы. Но чем больше он к себе прислушивался, тем больше удручался: под вредным воздействием заразы оказалось все его тело.
Легкие не дышали - нет, дышали, конечно, но как будто не полной грудью. Ноги не ходили - ходили, конечно, но очень быстро начинали заплетаться и вовсе хромать. Желудок не принимал пищу, зато расстройство желудка случалось с пугающей частотой. Температура держалась и отказывалась спадать. Потом начались видения.