Вот поэтому никто не рыбачит. Народу здесь мало, ленсманов - много.
Это бандиты, - сказал Леннрот. - И они вне закона.
Об этом не знает окружной судья. Он уже с десяток браконьеров отправил на каторгу. Или судья - тоже не закон?
Тоже, - угрюмо буркнул Леннрот и пошел на больничный обход.
"Здешние повальные болезни, голод и нищета не идут ни в какое сравнение с той проклятой холерой, с которой я вплотную столкнулся там в Хельсингфорсе и в других местах, равно как и с прочими эпидемиями. Похоже, я родился под самой несчастливой из всех несчастливых звезд на бездонном небосводе, раз уж меня угораздило в самом начале моей врачебной практики оказаться в таком адском пекле, в каком я теперь пребываю", - написал он в своем дневнике. Положение было совершенно отчаянным. Если они, доктора, не будут есть, они не смогут лечить. Если обычные люди не будут есть, они не смогут жить.
Стояла середина февраля, дули ветры, снег трепался по воздуху, как неприкаянный. Леннрот узнал, где начальствует самый главный ленсман, и пошел к нему с визитом. Этого избежать было нельзя, с этим следовало поскорее разобраться.
Дородный мужик с совершенно рыбьими бессмысленными глазами позволил Элиасу войти в комнату в доме, заперев за ним дверь на железный засов. Там были еще пару помещений, одно с зарешеченной дверью, в другой что-то лежало по лавкам. Леннрот узнал свою сеть и пару удочек помимо всякого другого барахла. Пахло вареной рыбой.
Ты приговариваешься к денежному штрафу и принудительным работам по очистке от снега нашего участка, - сказал мужик, никак не меняясь в лице.
Я доктор, - ответил Элиас. - Я должен лечить людей.
В первую очередь ты должен соблюдать закон, - таким же скучным тоном проговорил ленсман.
Ладно, - сказал Леннрот и неторопливо достал из-за отворота своего полушубка двуствольное ружье оружейника Поли.
Мужик никак не изменился в лице, даже когда Элиас взвел оба курка. Лишь за мгновение до выстрела он все-таки что-то понял и пробормотал, типа, "лицо неприкосновенное".
Комнату заволокло пороховым дымом, а когда он слегка рассеялся, то никакого лица у ленсмана уже не было. Оно разлетелось по всем помещениям кусочками костей, брызгами мозга и кровавым облачком.
Это я погорячился, - сконфуженно произнес Леннрот. - Одного ствола было бы вполне достаточно.
Он перезарядил ружье, на миг задумавшись: может, дробь использовать? Но выбрал все равно пули. На охоту ему идти не надо, а подельники у ленсмана были где-то поблизости.
Начало смеркаться, и в полутьме комнат было уже трудно что-нибудь разглядеть. Леннрот запалил свечу, не решившись на более яркую керосиновую лампу. Лежащее поперек помещения безголовое тело его нисколько не смущало. Смертей вокруг было так много, что эта, в сущности, ничего не меняла. Был человек, да весь вышел. Хотя, разве это человек?
На удивление никакие муки совести его не терзали. Помимо пороха густо пахло кровью, натекшей из мертвого тела. Элиас поискал и обнаружил котелок с ухой, где помимо вареных окуней плавал лук и какая-то трава. Он поплотнее прикрыл его крышкой и выставил ближе к двери.
Неожиданно, ему показалось, что кто-то за ним следит. Леннрот резко повернулся к стене и успел заметить две пары глаз, сплющенные о стылое стекло носы, и даже крючковатые пальцы, которыми кто-то придерживал себя возле окна. Это зрелище длилось меньше секунды, потом пропало, будто его и не было.
Почудилось? Первый намек на болезнь? Уж больно звериные были взгляды, да и направлены они были мимо него на лежащее навзничь тело. Элиас тряхнул головой: может быть. Вот только два следа от двух носов - это было не галлюцинацией.
Он собрал свои конфискованные рыбацкие снасти и внезапно услышал, как скрипит снег под чьими-то тяжелыми шагами, явно ведущими к входной двери.
Маркку! - призывно проговорил чей-то голос, прежде чем дверь отворилась и в помещение вошел один из бивших его помощников ленсмана.
Занят он, - тихо проговорил ему куда-то в затылок Леннрот и в спину подтолкнул прикладом внутрь. - Заходи.
Элиас и не заметил, что тяжелый засов оказался отпертым. Вероятно, сам это сделал, когда намеревался выносить свое имущество.
Когда вошедший увидел лежащее на полу тело, он резко обернулся. Лицо его исказилось, глаза полыхали огнем.
Теперь тебя на всю жизнь упекут на пожизненную каторгу, - срываясь на фальцет, проговорил он. - У Маркку Мартикайнена окружной судья родственник. Как посмел ты поднять на него руку?
А ты самого Мартикайнена спроси, он тебе расскажет, - также тихо ответил Леннрот.
Помощник ленсмана тут же наклонился к своему начальнику, но увидел нынешний его физический изъян, дернулся, поскользнулся и упал прямо в лужу натекшей крови.
Уу, - завыл он. - Убью.
Оо, - подхватил Элиас. - Обязательно.
Помощник неожиданно извернулся и скользнул в сторону зарешеченной двери. Леннрот понимал, что это нехорошо, но все его движения отчего-то замедлились. Как во сне он видел, что перепачканный с ног до головы в крови человек выхватил из-под скамьи зловещего вида тесак и бросил его.
Большой нож, медленно вращаясь, полетел прямо в сердце Элиаса, он знал это, но ничего не мог поделать. В самый последний момент чудовищным напряжением Леннрот поднял руки, тесак глухо стукнулся о приклад ружья, отколол большую щепку и вонзился в стену. Секунду покачался туда-сюда, а потом упал.
Сдохни, гадина, - прорычал помощник ленсмана. Оказывается, он где-то там же выудил пистолет, направил дуло на доктора и спустил курок.
Кремниевый ударник воспламенил порох на дульной полке, но тот вспыхнул не вдруг. Сначала раздалось зловещее шипение, потом повалил густой белый дым, потом что-то квакнуло и из дула выпала пуля, пролетев меньше метра, свалившись под ноги к Элиасу.