Мыши, одурев от мороза на поверхности, рыли свои ходы как попало и непременно попадали к ним в убежище. Рысь ловко прихлопывала каждого грызуна лапой, а иногда и двух разом, а потом пожирала в один присест. Леннрот ел свою кашу. Все были довольны.
Соседство с кровожадным хищником, все-таки тяжеловатый воздух логова, очень ограниченное пространство, отсутствие движения - все это замечательные предпосылки, чтобы развилась клептомания. Когда же, собственно говоря, воровать не у кого, разве что у самого себя или дохлых мышей у рыси, клептомания плавно перетекает в клаустрофобию.
Как профессор медицины, Леннрот знал, как договориться со своей психикой в отношении всяких фобий и маний. Лучше всего это делать через посредника.
- Как рысь рыси, ты мне скажи, в чем смысл нашего пребывания в корнях этого дерева? - издалека начал Элиас.
- Рррр, - ответила рысь.
- Согласен, - согласился человек. - Но вот не согласен в том, что это все реально. Обрычи мне перспективу.
Дикая кошка обреченно простонала и лапой прошлась по своей голове, прижимая к ней ухо.
- Тогда скажи мне, почему тем упырям из Каяни не удалось ни зарезать меня, ни разрубить на части топором?
- Да потому что давным-давно тебя заклял против этого один хороший человек, - ответила рысь. Или это уже была не рысь?
Напротив него сидел Архиппа Перттунен и лукаво улыбался в бороду. Он выглядел ровно также, как много лет назад при их последней встрече.
- Архиппа, а ты, часом, не помер? - спросил Леннрот, нисколько не удивляясь метаморфозе дикого зверя.
- Мертвый не может умереть, а живой будет жить всегда, - пожал широкими плечами рунопевец. - Шастать по норам - это мое призвание. Живым ли, мертвым. С тобой вот беседую, потом - с Тойво Антикайненом119, да мало ли еще с кем.
Леннрот знал, что издревле для просветления люди уходили под землю, где в раздумьях и молитвах проводили день за днем, или даже неделю целиком. И Александр Свирский, и Арсений Коневецкий, и Орфей, и даже потом последний сибирский чудотворец Григорий Новак, он же Распутин.
- Мне одиноко среди людей, - сказал Элиас. - Мне хорошо одному, но сердце болит за Иду, за других детей и жену.
- А кому сейчас легко, ведь Господь-то от нас от всех отвернулся, - кивнул головой Архиппа. - Вот поэтому где бы мы ни были, с кем бы мы ни находились - от одиночества никуда не спастись.
- Главное для каждого человека - самому не отвернуться от Господа, - задумчиво произнес Леннрот. - Он много правильного сделал для каждого из нас.
- Иными словами, ты считаешь, что жить надо по совести, - заключил Архиппа. - Все просто.
Элиас задумался. Ему всегда хотелось жить именно так, но, блин, зачастую приходилось наступать на горло своей песне. Стыдно потом бывало, да и сейчас те воспоминания отдавали горечью и раскаяньем. И никуда от этого не деться.
- Вот потому-то не бывать тебе святым никогда, - будто бы прочитав его мысли, заметил Архиппа. - Но святой никогда бы не открыл этому миру Калевалу". Пусть со временем читать ее сделается сложно, однако память о Вяйнямейнене, Илмарийнене, Лемминкайнене и прочих героях останется в сердцах и душах поколений. И будет эта память влиять на поступки людей, на их оценку своих и чужих действий. "Калевала" - это сокрытый от очевидности моральный код. Вот так вот, брат.
- Да, - кивнул головой Леннрот. - Все по Вернадскому120.
- Да, повторил за ним Архиппа. - То ли еще будет.
Они помолчали, а мороз сверху начал отступать. Над лесом заколыхалось, как гигантское полотенце, северное сияние.
Перттунен еще раз улыбнулся, махнул рукой, словно бы на прощанье и сказал:
- Надо просто жить. День за днем. Пока есть такие люди, как ты, в мир приходит добро.
- Будем жить, - согласился Элиас. - Без нас этому миру тяжело. Слишком много бесов и прочей человеческой дряни в нем обитают.
Архиппа Перттунен ушел, словно бы растаял в полумраке логова. Рысь на его месте спала, ровно и глубоко дыша. Назавтра они расстанутся, пойдут каждый своей дорогой.
Леннрот завершит и этот поход. Месяц в снегах, в дороге, во встречах со старыми знакомыми и друзьями - таким вот запомнится для него последний поход. Он принесет ему успокоение и готовность принимать жизнь такой, какая она есть.
Эпилог
19 марта 1884 года Элиас Леннрот мирно скончался в своей усадьбе в Самматти. Смерть он воспринимал, как очередное путешествие, загодя дал все распоряжения. Он очень просил, чтобы его дом непременно был бы продан, чтобы ни у кого не возникло желание устроить в нем музей и зарабатывать на его имени.
Ранним утром Элиас увидел в изголовье своей кровати улыбающегося Пана, красавицу Матэли, всех своих покойных друзей. В изножье кровати строил рожи козломордый Пропал, хрюкали еще какие-то личности, уже позабытые.
К нему подошел Архиппа Перттунен и кивнул головой.
- Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил121, - сказал шепотом Леннрот.
- Тогда в путь, мой друг. Дорога открыта, - ответил Архиппа.
Элиас вздохнул, освобождаясь от тела, и устремился к Свету.
Конец книги. Май - Ноябрь 2022. Испания, Марокко, Португалия, Петрозаводск.
<p align="right">
</p>