— Даунтаун, — сообщил Майк и на светофоре повернул направо. — Кей-стрит. Нам сюда.
— На этой замечательной улочке расположились все лобби Америки. — Сообщил нам Бредли. — Если вам нужно протолкнуть закон, притормозить расследование, отменить поправку, вам сюда. Не в Капитолий, не в Белый Дом – там вас и слушать не станут, а только на Кей-стрит. Здесь вам назовут действующие прейскуранты, опишут подробные процедуры принесения благодарности политику, хоть конгрессмену, хоть сенатору – от пожертвований в его избирательный фонд до выплаты гонорара за ненаписанную книгу: знай только считай доллары. Здесь можно встретить глав различных комитетов и советников самого президента. Когда они хотят кушать, они приходят сюда сами. И у меня здесь обретается старинный дружок. Сосед по университетской скамье, можно сказать, Бенджамин Уилкокс. Вот уж поистине, чертов дар у него – сводить знакомство со всеми этими важными господами из Палаты Представителей или Сената. Наверное, от папаши достался, тот тоже был не промах. Если его условия вас устроят, считайте, что в Конгрессе можете открывать любую дверь ногой!
Фрэнк цинично рассмеялся, а Майк поддержал его.
Мы остановились, миновав красивое трехэтажное здание из красного кирпича – Школу Франклина, как назвал его Майк, почти на перекрестке К-стрит с Двенадцатой улицей.
— Ну вот, господа, мы и приехали. Бенджи должен бы нас ждать, — выходя из машины, сказал Фрэнк. — За мной, Зак, Сардж, покажем этим столичным снобам, что умеют делать люди из Кентукки!
Вслед за ним мы вошли в высокие двери офисного здания. Будь на нем медная табличка с надписью “Госплан СССР” – я бы даже не удивился, то того оно было похоже на какое-нибудь московское, стоящее на улице Горького. Видимо, во всем мире власть любит одинаковые строения: помпезные и при этом невысокие – чтобы были пути отхода, если что-то пойдет не так.
Майк остался снаружи.
Бенджамин Уилкокс легко мог бы стать звездой американского футбола. В нем было шесть футов и пять дюймов роста, и весить он должен был, обладая такой бычьей шеей, фунтов под двести восемьдесят. Человек-гора с обворожительной улыбкой снежно-белых зубов.
На расстегнутом воротнике дорогой сорочки болтался какой-то детский галстук-бабочка с мелкой красной искрой. Подобные аксессуары я в последний раз заметил на утреннике в своем детском саду. Но американцы такое надевали на себя часто. Подтяжки в красно-синюю клетку, с маленькими человечками и собаками придавали ему вид … я бы сказал – глупый, но такому большому человеку нельзя говорить такие откровенные вещи. Пусть будет – эксцентричный.
Еще он был лыс как айсберг и так же ярко, как ледяная глыба, отбрасывал всюду отблески с лоснящегося черепа.
— Фрэнк, дружище! — Заорал он, едва увидев нас на пороге своего кабинета. — Как я рад снова тебя увидеть! Вместе с тобой всегда в мою жизнь входит… аромат глубинки! Запах прерий и дешевого виски!
Он облапил Бригли и захохотал, колотя своим монструозным кулаком несчастного Бригли в спину. Я ужаснулся: в его лапе легко можно было бы спрятать небольшую собаку. С каждым ударом раздавался слышимый гул и Фрэнк, как-то поймав паузу, с трудом выдавил из себя:
— В Кентукки нет прерий!
— Да и дьявол с ними, с прериями! Кого ты мне привез?
— Бенджи, помнишь, я тебе перед Рождеством звонил? Про парней, которым нужно помочь? Вот, знакомься, это Сардж Саура, — и моя рука утонула в медвежьей лапище здоровяка, — а это Закария Майнце, — и теперь сморщился Захар. А это, парни, мой старый приятель Бен Уилкокс. Большой знаток вашингтонской жизни и простых способов повернуть к себе лицом американскую политику. А не тем местом, каким она обычно смотрит на рядового обывателя.
— Ну, будь вы обывателями, вам вряд ли нужно было здесь появляться, — ухмыльнулся Уилкокс. — Виски, ром?
— Нет, Бен, спасибо, — отказался я. — Мы только что с самолета и не хотелось бы становиться уставшими в середине дня. А с алкоголя я всегда совею. Может, сразу к делу?
— Нет, Сардж, — теперь отказался Уилкокс. — Политика спешки не любит. Я должен понимать вас, ваши цели, в общем, пока мы не сможем друг другу доверять, больших дел не будет. Мне неприятности ни к чему.
— Тогда ром, — быстро нашелся Захар.
— Вот это верный подход, — одобрительно потер руки Бен. — В Американской Лиге Лоббистов народ сплошь прагматичный и простой. И я такой же. Думаю, мы сработаемся.