- Ничего, папа…
- Врешь…
Сказал, как отрезал. И вот так всегда с ним было. Обманывать и водить за нос бесполезно, ибо он словно насквозь все видел… Опустив глаза, Марина разулась, положила на полку сумку, и уже проходя мимо отца, глухо проговорила:
- Свадьбы не будет…
И почти бегом бросилась в свою комнату, задыхаясь от душивших ее рыданий. Упав на постель, она зарылась в одеяло и простыни и крепко зажмурилась. Рвано дыша, девушка сжималась в комочек. Сухие рыдания разрывали грудь, и Корсакова уже хотела, чтобы чертовы слезы выплеснулись, наконец, чтобы они дали выход той боли, что плескалась внутри, но их не было. Корсакову трясло и крутило, но ни слезинки не вырвалось. Только сухие всхлипы.
Деликатный стук в дверь и тихий голос отца заставил ее застыть:
- Дочь, я там чаю приготовил… Пошли попьем, что ли? А то мне скучно…
- Пап, я не хочу…
- И фильм поставил, «Пираты карибского моря», пошли, а?
Полежав еще с минуту, Марина встала с постели и побрела к двери.
«Приготовил чай» - это было очень мягко сказано. За то время, что ее крутило, отец успел сходить в магазин и купить ее любимых маковых рулетов, пропитанных медом, рядом с которыми стояла тарелка бутербродов с печеночной колбасой и помидорами.
Папка…
Умыв лицо прохладной водой, Марина промокнула его полотенцем и вышла из ванной. Отец на кухне что-то еще делал, напевая «И мертвый месяц в небе освещает путь». Заглянув, девушка улыбнулась – папа резал ее любимый козий сыр.
- Может, колбаски еще нарубить?
- А брауншвейгская?
- Да, - обернувшись, он улыбнулся. - С луком?
- С луком, я почищу, пап.
Когда они все же сели смотреть фильм, на столе образовался мини-фуршет. Отвлекаясь то на очистку, то на нарезку, Марина постепенно забывала о своих бедах. Вместе с отцом она напевала старые песни «Сектора газа» и улыбалась. Боль от предательства не прошла совсем, но притихла, ведь рядом был большой и сильный папа, который всегда готов глотки рвать за дочь. И Марина всегда знала, что его слова с делом никогда не разойдутся, начатое он всегда доводил до конца.
Джек Воробей в кандалах бился с солдатами и как всегда был неподражаем, когда в дверь позвонили. Сердце Марины тревожно забилось… У мамы были ключи, и в такое время мало кто мог прийти…
- Кого это нелегкая принесла?! - пробурчал Сергей Александрович, осторожно поглядывая на дочь.
Марина заметно побледнела, но он не мог не отдать ей должного: лицо девушка смогла держать, когда тихо ответила:
- Не знаю даже…
- Тогда я пойду посмотрю…
Дождавшись, пока отец откроет дверь, Марина встала с диванчика и осторожно приблизилась к дверному проему, прислушиваясь к голосам у двери. Так и есть… Пришел Вадим.
- Дочь сказала, что свадьбы не будет! Разговор окончен! – строго проговорил отец, и Марина горько улыбнулась.
- Да она все неправильно поняла, это просто подруга была… Я все могу объяснить, Сергей Александрович, позовите ее, пожалуйста.
- Ага… Подруга, значит, - задумчиво протянул мужчина, и Марина поняла, что папа обо всем догадался. - Стой здесь! Я сейчас!
Шмыгнув к дивану, девушка быстро села и, как ни в чем не бывало, уставилась на двери. Войдя, отец застыл посреди комнаты и, засунув руки в карманы, перекатился с пятки на носок, поджал губы и недовольно засопел. Марина знала эти признаки, в данный момент папа был вне себя от ярости. Снова перекатившись с пятки на носок, он, наконец, прямо спросил:
- Короче, там этот пингвин приперся, с веником, ты не против, если я его с лестницы спущу?
Как всегда, по-варварски просто, но сейчас Марина поняла, что именно эти варварские методы и были наиболее действенными.
- Нет, не против! – просто ответила она.
Потом она все же дала волю слезам, прижавшись к отцовской груди, и была благодарна, что он ни разу не сказал: «Я же говорил» или еще что-то из этой оперы. И без того ей было плохо… Она выла как белуга, уткнувшись лицом в его толстовку с большим рисунком медведя, а Сергей Александрович просто молчал, ободряюще поглаживая плечо дочки.
- Ну будет тебе, будет… Поплакала и хватит, Маришка… Было бы из-за кого плакать, - пробормотал мужчина.
- Угу, - послышался ответ.
- Ну, хочешь, я ему ноги прострелю? Ну ладно, не боевыми, и даже не солью… Мылом! Чтобы больнее было!
В ответ послышался сначала тихий смешок, а потом уже со вздохом Марина ответила:
- Нравился он мне, пап…
Она почувствовала, как он покачал головой, а после хмыкнул:
- Нравился… Любила ты его?
Вот тут она затихла. Любила ли… Воспитанная на строгих правилах отца, она всегда знала цену словам, старалась не бросать их на ветер и боялась говорить: «Люблю». Сегодня люблю, завтра не люблю… Не так ее воспитали. Если сказала слово, то должна отвечать за него. Если сказала, что любит, то должна любить…
- Нравился, а любовь пришла бы…
- Глупая ты моя… Я маму твою как увидел, чуть с балкона не упал. Идет. Волосы распущены, красное платье с черными маками, каблук… Красивая, как артистка! Влюбился я, как пацан, и не сомневался, когда женится решил! А этот… хлыщ твой, сколько он откладывал свадьбу?
- Пап, он хотел на квартиру побольше заработать, - по привычке Марина пыталась заступиться за бывшего жениха.
- Да чепуха это все! Мы, когда женились с Наташкой, у нас ничего не было, комнату в коммуналке нам потом дали, а поначалу ютились у моего отца, и ничего… жили так, что дай Бог каждому!
Марина молчала. В чем-то папа был прав. Если люди хотят быть вместе, то все остальное только отговорки. Но она так привыкла верить Вадиму, так привыкла считать, что его слова единственно правильные, что не слышала больше ничего и никого… И как оказалось, напрасно. Вадим просто воспользовался влюбленной дурочкой, мастерски подменил ее ценности на свои, заставил думать так, как ему было выгодно, а она просто позволила ему это сделать.
Пришедшая Наталья Георгиевна с порога удивилась тому, что ступеньки подъезда были усыпаны розовыми лепестками.
- Ничего не пойму… Что тут происходило, когда меня не было? – почти кричала она, разуваясь и входя в зал.
Женщина замерла на пороге, окидывая изумленным взглядом открывшуюся картину. На столе стояли нетронутые тарелки с едой и две чашки чая, на экране телевизора застыли Джек Воробей и Элизабет Свон, а дочь и отец сидели на диване рядышком. Прищурившись, Наталья пристальнее вгляделась в лицо Марины, и тоном, которому позавидовал бы даже ее муж спросила:
- Ну, и что здесь произошло?!
Сделав губы трубочкой, Сергей Александрович возвел глаза к потолку:
- Ничего страшного, Наташ, кроме того, что я показал Вадику пару приемов, и он убрался вместе со своим веником. Ну, и хорошая новость – наша дочь не выходит замуж!