Никогда еще голосок в динамике не был таким предупредительным. Однако внезапно он изменился, став немного насмешливым:
— Надо сказать, нас удивляет, что в этот, запредельно-гнусный по своей антидуховности, циничный и бездушный период, который длится сейчас на земле, нашлось среди наших пассажиров достаточно много людей, чья послесмертная дорога ведет в высшие обители и чистые миры… Это поразительно и непонятно, — с некоторой даже досадой закончил неведомый комментатор.
Одинцов присмирел. «Наверное, теперь-то мне и сходить», — понадеялся он.
К его удивлению, предназначенных сойти на следующей остановке оказалось не так уж мало. Откуда ни возьмись, в коридоре появились люди, в глазах которых был свет. Изменилась аура, померк ужас. Лёня заметил, что и поезд изменил свои очертания — да и был ли это поезд? Он уже превратился в субстанцию света, внутри которой находились они, оставшиеся путешественники. И этот корабль света входил в иную неописуемую сферу бытия. Черные миры страданий и неутоленной ярости остались внизу, позади. Лица человеков вокруг были не только привычно-родными, но в то же время и особенными, своеобычными, начиная с тех, от которых исходила тишина и покой, и кончая теми, в чьих глазах преобладал разум поиска.
Лёня очень надеялся, что и он будет среди них. «Пора, пора, — вздыхал он, — жене напишу записку, что попал в рай и в ней теперь не нуждаюсь». Лёне даже не пришло в голову, что в раю нет почты.
Все стало как-то понятно само собой. Самые странные мысли и самые нелепые движения, находили свое оправдание, словно так и должно быть. Незнакомые целовались с незнакомыми, возникали люди, о существовании которых Лёня не мог и помыслить. К нему подошел красивый и внушительный мужчина и проговорил, вернее, как-то передал или послал свою мысль:
— Вы не представляете, как окрепло во мне мое бытие. Я просто расширяюсь от чувства благости. Скоро превращусь в планету.
Лёня понимающе кивнул головой, и будущий небожитель ускакал.
«Куда несется этот поезд света, в котором мы сидим, — вдруг засомневался Одинцов, — за его пределами ничего не видно, только нечто умопостигаемое, но у меня тупой ум, поэтому я почти ничего не вижу». Около него вдруг оказалась женственная фигура. От нее изливался поток такой необъяснимой нежности ко всему живому, что Лёня внутренне ошалел и стал приплясывать на месте.
— Кто вы? — спросил он мысленно.
— Раньше Таня была, — прозвенел ответ. — А что?
Да и во всем коридоре разлилась аура невиданной непорочной нежности.
Лене стало жутко от бесконечно хорошего к нему отношения окружающих. Все были нежны и открыты друг другу, точно сливались душами, оставаясь собой. Ему стало и блаженно из-за такого необъятно-доброжелательного отношения и немного боязно, если порой не жутко. Первый порыв боязни, однако, прошел.
Та, которая назвала себя Таней, улыбалась ему, и ее улыбка проникла во все его существо, во все уголки души, обогревая, словно он попал в рай, и в то же время вызывая смятение, — ибо то, что он ощущал, было не похоже ни на что из испытанного им ранее на земле. Он не нашел ничего лучшего, как засмеяться. Но смех замер… Еще минута, и Лёня бы разрыдался, но в этот момент поезд остановился.
Раскрылись двери, уже не похожие на раскрытую пасть неведомого. Здесь ощущался трепет тихого приглашения.
И снова зазвучал чуть гнусноватый голос комментатора:
— Господа! Рад предупредить, что среди этих распрекрасных обителей есть одна, не так уж распрекрасная. Это так называемая обитель «Ожидание». Нет, нет, я уже чувствую, некоторые дергаются среди вас. Но вы же сами, ваше внутреннее состояние, ваш духовный уровень определяют вашу судьбу. Увы, никто, никакие боги это не в силах отменить. Что же некоторые вздрагивают? Какие вы все-таки нервные. Особенно женщины. Нельзя так дрожать за себя, как будто вы абсолютная ценность… Спешу успокоить: «Ожидание» всего на всего ожидание своей дальнейшей судьбы. Только и всего. Вы сохраняете статус человека и ждете, когда поставят, так сказать, точку над «и». Будет вам время разобраться, как следует, и познать, кто вы есть на самом деле. Будете видеть как на ладони свою суть. Это вам не на земле, жить в вашем диком бреду, который вы принимали за реальность… Так что радуйтесь, что попали в «Ожидание», а не в разные сомнительные сферы, в сообщество счастливых каннибалов. Тише едешь, дальше будешь.
И на этом оборвалось.
Леню эта речь не очень смутила. «Ожидание так ожидание, — подумал он, — мы и при жизни все время чего-то ждем. Подождем и здесь».
Тем временем предназначенные стали выходить. Лёня, выглянув, сам не понимая куда, обнаружил, что в целом высыпалось довольно приличное число людей. К тому же Лёня ощутил, что среди большинства окружающих нет тех, для которых неизбежно «Ожидание» — уж слишком просветлились лица скользящих рядом людей.
«Чего таким ожидать-то, здесь все ясно…», — бормотнул Лёня и почему-то уверенный в своей благодатности, горделиво метнулся в общую струю уходящих от этой голубой планеты в лучшие миры.
«Я определенно не хуже их, — мелькнула мысль в его обновленном уме. На худой конец пусть будет «Ожидание»… черт с ним… подождем, лишь бы сойти с этого жуткого транспортного средства…»
И он был прав в том, что достоин сойти, но именно в «Ожидание». Однако, тут случилось самое изумительное. Неумолимая сила, даже тени которой невозможно было сопротивляться, отнесла его от блаженного выхода, да так, что он больно ударился головой о что-то непонятное. В его уме прозвучало: «Не лезьте. И не суетитесь. Обители не для вас. И ждать вам тоже нечего. Вы — другой».
После таких пророчеств Лёня стал близок к обмороку. Одна мысль сверлила душу: «Куда ж я теперь гожусь?» Тем временем двери в блаженные и умопостигаемые края медленно закрылись. И снова раздался голос комментатора — на этот раз печальный:
— Господа! Если кто остался (Одинцов оглянулся, вокруг него никто не виделся), то смею предупредить: я покидаю вас. Больше никаких комментариев не будет. Наш, если угодно, корабль приближается к божественной сфере. Остановки будут, но они неописуемы. Вы, а вас всего-то кот наплакал, остаетесь в полном одиночестве. Всем вам — до встречи с Творцом неба и земли. А с меня хватит.
Лёня вышел из полуобморочного состояния. Он, вообще говоря, очень хотел жить. И совершенно ошалел от мысли, что попадет в неописуемые миры. Как он там сможет существовать? В божественном Лёня считал себя идиотом, и не представлял, как он может пребывать в бесконечной жизни. Его беспокойству не было предела. «Я ведь идиот! — закричал он однообразно. — Я законченный идиот по отношению к высшим мирам! Что я могу пискнуть перед лицом Бога?!! Не хочу туда, не хочу, боюсь. Я просто растаю там, как какая-то иллюзия. Не хочу, не хочу! — он окончательно потерял голову и завыл — Уж лучше в ад! Там есть счастливые людоеды. Энергетические вампиры то есть. Хочу в ад! Хочу в ад! К людоедам, вампирам, пожирателям человеков, хочу туда!» — казалось, он сошел с ума. Он вдруг затанцевал на одной ноге. Кругом была пустота. И внезапно перед ним возник тот самый странный, как будто бы невещественный человек, который хорошо запомнился ему. Возник и заговорил, но как-то телепатически, какое уж в неописуемых мирах может быть иное общение, кроме сверхъестественного.
— Лёня, успокойся, не безумствуй, не прыгай, здесь тебе перед лицом всемогущего Бога не сумасшедший дом!.. И не сцены из Достоевского. Слушай меня внимательно, иначе утонешь в бездне. Прежде всего, ты должен опять стать самим собой, совершенно тихим. Тише мысли. Это тебя спасет. Ни о чем не думай, пропадешь иначе. Наш комментатор еле унес ноги. Но ты не останешься без внимания. Тебе объяснят, разумеется, кто ты такой в самом деле и чего тебе ждать. А я в любом случае никогда не оставлю тебя. Крепись и не бурли мыслями. Кое-что поймешь… Будь пока мышкой-невидимкой, хотя и не прост ты на самом деле, ох не прост. Иначе ты бы не попал в такой переплет.