На прощание Света меня горячо поцеловала, и пригласила заходить еще, мне понравилось, Коль.
Я не ожидал столь легкого расставания, и шел домой в недоумении. Это что, я был настолько скучен? Я шел по утренним улицам, предаваясь размышлениям.
Вчера Сурков невольно заставил меня снова задуматься, как же мне быть дальше. Ломиться к Черненко. Заводить гарем.
Вот только Черненко вроде бы в коме. Да и гарем… Его легче завести, чем потом от него избавиться. Был у меня, личный опыт. Я, в конце девяностых, прятался от разъяренных баб аж во Франции. Обошлось, слава всевышнему. Но, с тех пор, придерживаюсь железного правила. В единицу времени могут быть только одни отношения. Хочется чего-то новенького — заканчивай одни и начинай новые. И в этом ни капли порядочности или еще чего пафосного. Голый прагматизм. Так что пусть влажные мечты осуществляют другие.
Что там еще? Шоу-бизнес? Я глянул на свои руки. Нужно будет заняться, руками. А то с первого взгляда видно кто я и как служил. Но я неплохой гитарист. Знаю кучу песен из будущего. И что? Собрать группу с нуля — нужен как минимум год. Если собрать профессионалов — то это стоит как авианосец. Но деньги я, допустим, найду. Послезнание — полезная штука. И дальше что? Ленинградский рок-клуб велик не Аквариумом, Зоопарком, Аукционом и Кино с Алисой. Он велик тем, что договорился с остальными игроками советской эстрады о правилах существования. Если совсем просто, то выглядит дело следующим образом.
После приезда, к примеру, в Вятку, звезды масштаба Кобзона, Веселых ребят или Яка Йоалы, артистам туда можно не приезжать месяц. Никто не купит билеты. То есть фанаты и энтузиасты заполнят треть зала. Но массовый зритель на еще одну звезду не пойдет. Тупо не будет денег.
На этом погорел, к примеру, очень популярный «Аракс». Чесали не считаясь ни с чьими интересами. Ну, коллеги и вломили их, в ОБХСС и репертуарную комиссию. Это не говоря о том, что Агузарова недавно получила год на химии, а Романов, из «Воскресенья», сидел. И у ментов есть список запрещенной музыки.
Рок-клуб заявил себя еще одним игроком, и договорился о правилах. Это было недолго, но позволило как раз засиять их звездам.
И вот на этой поделенной и, в принципе, благообразной поляне появляюсь я, весь из себя, с новым звуком, и обоймой хитов. Даже продравшись сквозь формальности и литовку текстов, я начну карьеру с развлечения оленеводов. А если нет — то управа быстро найдется.
Стать автором и впаривать хиты исполнителям? Хм. Авторов дофигища. Уже сейчас вполне сложилась схема, когда автор спецом, под себя, создает коллектив или исполнителя. А к Пугачевой, и другим звездам, сплоченная банда авторов меня и близко не подпустит. И, чтобы подпустили, нужно долго и нудно искать возможность.
И как же все в этом времени медленно! В нулевые Земфира находила себе гитаристов в интернете. Рэперы там же искали авторов, и тексты. А здесь все — лично, и с плясками…В общем, ну его. Если совсем припрет, можно будет вернуться к вопросу.
Да и не нужна мне слава. Вот не хочу, включив телевизор любоваться на себя.
Домой мне пришлось звонить. Дверь мне открыл Сурков, в одних спортивных штанах.
— Ты кто? — спросил он.
— Пошел в жопу! Ты чего сбежал?
— Нам надоело игнорировать крики и стоны.
Только сейчас учуял, что в квартире вкусно пахнет, а на кухне маняще шкварчит. Ага, Серегина подружка делает завтрак. Настроение скакнуло вверх. Молча отодвинул его, и прошел в свою комнату. Там разделся догола, завернулся в полотенце, и пошел в душ.
За кухонный стол я уселся свежевыбритый, благоухая тройным одеколоном. Одетый в Адидас, с тремя полосками на рукавах и штанах. Сурков, изучив мой гламурный, для этих времен, прикид сказал:
— Значит, к Верке у тебя время заехать было. А с друзьями увидеться — западло?
— Я же извинился.
— Мало и неубедительно!
Девушка Лена, одета в сурковскую футболку, под которой, похоже, ничего нет. Она улыбнулась мне, повернулась к плите, и налила чашку божественно пахнущего кофе. Только сейчас сообразил, что в этом времени еще не пил настоящий кофе. Обходился растворимым. А на вокзалах и в поездах дают какую-то бурду с цикорием, или тот же растворимый. И вот эта Лена нашла у нас с матерью кофе, кофемолку, и сварила в турке! Я вдохнул аромат, встал, и бухнулся перед ней на колени:
— Лена! Молю тебя о милости! Выходи за Суркова замуж? А я буду по утрам ходить к вам пить кофе? А?