С этими словами он выпустил меня.
Глава двадцать девятая, в которой наш герой узнает, что иногда огонь не залить даже водой
Я падал.
Поглядев вниз, я увидел океан. И тут я понял, что Иззат был так велик, что, должно быть, накрыл собой огромную часть земной поверхности, включая и тот остров, на который забросило меня и моих товарищей. Поэтому, когда меня скинули с крыла, я уже находился далеко над морем. И еще я понял, что догадка моя может быть верна лишь в том случае, если Иззат все еще каким-то образом летит над той же частью земли. Что, учитывая его размеры и скорость полета, было очень маловероятно. Но все же я допускал, что это возможно, поскольку маловероятным представлялось вообще все, что касалось Иззата.
Мне хватило времени и на эти размышления, и на многие другие, с такой высоты мне пришлось падать. Птица-отец сомневался, избран ли я судьбой. В эти краткие мгновения я знал лишь, что обречен умереть, ибо я падал с небес с такой скоростью, что удар даже о столь податливую субстанцию, как вода, должен был переломать мне все кости.
И все-таки за то короткое время, что я провел с Синдбадом Мореходом, — всего-то три полных дня! — я поучаствовал в таких приключениях и побывал в таких местах, которые другим не привидятся и во сне, проживи они хоть дюжину жизней. Тело мое долгие годы просуществовало, перетаскивая грузы, но душа моя провела эти немногие последние часы, общаясь с духами и чудесами великого мира.
Я подумал про ту песню, которую пел у ворот Синдбада, и про то, как эти незатейливые куплеты дали мне возможность попасть в этот чудесный мир, мир, который, несомненно, каждый день окружает всех нас, если только суметь увидеть дальше той ноши, что все мы тащим на себе. Потом мне захотелось сочинить новую песню, чтобы покинуть эту новую жизнь точно так же, как я вошел в нее; песню, которая прославляла бы великое многообразие этого мира, песню про то, что все люди должны понять, как им посчастливилось, что они живут в нем.
И тогда я стал думать, как ее лучше начать. Пожалуй, слова, говорящие о приключениях, — «Мир, полный чудес» — хорошо рифмуются с «падая вниз с небес». Или, как того требовала моя романтическая натура, «любовь и мечты» созвучны с «падая с высоты».
Мои размышления были прерваны самым грубым образом, ибо я увидел мчащийся мне навстречу океан. Я слишком долго обдумывал рифмы. Если и суждено быть этой последней песне, то спета она будет уже в следующей жизни.
И все же, прежде чем закрыть глаза, готовясь к неминуемой смерти, я успел стать свидетелем еще одного чуда, не менее удивительного, чем все, что были прежде. Океан подо мной не был больше ровной поверхностью, он расступился, чтобы принять меня, словно ожидающая меня возлюбленная раскрыла мне навстречу свои объятия.
Я продолжал падать, но уже не в воздухе, ибо теперь меня со всех сторон окружала огромная стена воды. И вокруг меня тоже была вода, сначала в виде мельчайшего тумана, ласкающего мою кожу, но становившегося все плотнее по мере того, как я падал сквозь него, так что вскоре это стало похоже на проливной дождь, почему-то падающий снизу вверх. Этот волшебный ливень тоже становился все сильнее, сначала превратившись в бурю, потом в настоящий ураган, и водяные стены вокруг меня смыкались все теснее, и я оказался в узкой воронке, сходящей подо мною на нет. Потом я осознал, что, по мере того как плотность воды возрастала, скорость моего падения замедлялась, так что, когда в следующее мгновение тело мое прошло сквозь эту водяную стену, оказалось, что вода приняла меня с той же нежностью, с какой мать окунает ребенка в реку, чтобы умыть его.
Меня нисколько не удивило, что я могу дышать даже после того, как вода сомкнулась надо мной, поскольку я уже бывал в этом месте прежде. Так же как я ничуть не удивился, когда, после того как глаза мои начали привыкать к тусклому свету под океанской поверхностью, увидел обнаженную зеленую деву, плывущую мне навстречу из глубин.
— Значит, ты наконец вернулся ко мне? — сказала она, подплывая.
Она остановилась, и океан вокруг нас озарился ее улыбкой. Это было воистину прекрасное создание, и ее нагота и совершенство тела были столь соблазнительны, что я ощутил, как плоть моя исполнилась желания.
Но я состоял не из одной лишь плоти. События нескольких последних дней открыли мне глаза на все красоты, дарованные нам Аллахом, а мое падение с небес, когда я был уверен, что смерть близка, открыли мне и мой разум тоже. Я обнаружил в себе новые черты, новые возможности и новые силы, и понял, что все они — часть того путешествия, в котором я принимаю участие.