К чести торговца, на этот раз он сумел не лишиться чувств.
— Мести? — переспросил купец голосом настолько же тихим и неуверенным, насколько громким и надменным был голос джинна.
Злой дух улыбнулся — поистине одно из наиболее неприятных зрелищ, которое я когда-либо видел.
— Синдбад, — произнес он.
— Это мое имя! — снова разом отозвались мы с торговцем, не успев даже подумать.
— На этот раз вы так просто от меня не отделаетесь, — спокойно продолжал джинн. — Великий и ужасный Оззи вернулся.
— Оззи? — воскликнул я, практически так же невольно, как и прежде, когда слова сами слетали с моих губ.
— Поосторожнее, носильщик. — К моему изумлению, предостерег меня именно улыбающийся Ахмед. — У джиннов имена не такие, как у нас.
Парень, бесспорно, был прав. Менее чем кто бы то ни было хотел бы я критиковать чьи-либо имена. В беднейшей части нашего прекрасного города многие частенько отпускали язвительные замечания насчет того, что меня назвали в честь великого путешественника Синдбада. И потом, разве не говорил мудрец: «Тому, кто живет в стеклянном жилище, не следовало бы швыряться камнями»?
И все-таки — Оззи?
— На этот раз вам не одурачить меня вашими человеческими штучками, — злорадно объявил джинн. — Я получил у своего нанимателя точную информацию, которая позволит мне определить нужного мне Синдбада.
— Это мое имя! — завопили мы с торговцем.
Темно-зеленый Оззи продолжал, будто мы ничего не говорили:
— А когда я обнаружу предмет своих поисков, месть моя будет неподвластна человеческому воображению.
— Джинны всегда так говорят, — снова шепнул Ахмед совершенно спокойно, по-видимому желая вопреки всему успокоить меня. — Это позволяет им почувствовать свою значимость.
Значимость? Если джинн хотел добиться именно этого, то я сказал бы, что он преуспел в полной мере. Колени мои так тряслись, что у меня было ощущение, будто я стою на океанском берегу во время отлива, и меня пытается увлечь за собой уходящая волна.
— Теперь я узнаю правду, — заявил Оззи с уверенностью, от которой меня еще сильнее пробрал озноб, и затрясло так, как никогда в жизни. Я бросил взгляд на своего хозяина и увидел, что лицо его сделалось мертвенно-бледным, словно он увидел собственную смерть.
— Вас обоих зовут Синдбадами, — начал джинн, не обращая внимания на наше дружное подтверждение, — но лишь один из вас невообразимо богат. — Его улыбка сделалась шире, обнажив огромные зубы, каждый длиной с половину роста взрослого мужчины. — Кто этот Синдбад?
На этот раз и носильщик, и торговец промолчали. Улыбка исчезла с лица духа.
— Очередной человеческий трюк! — взревел джинн. — Вы пытаетесь отделаться от меня с помощью языковых разночтений. Но Оззи — не просто гигантское сверхъестественное существо. Нет, Оззи знаток языка людей. — Он умолк, будто наслаждаясь своим мастерством. — Если вы не желаете говорить о богатстве, тогда кто из вас не богат?
Наши с мореходом голоса слились в невольном хоре:
— Это моя участь!
Джинн над нами взревел, будто сто штормов разом. Оба Синдбада попятились, ожидая ужасного гнева демона.
Вместо этого великий и ужасный Оззи вздохнул.
— Нет, нет, нет. Я не верю, — пророкотал он. — Что встало на пути моего ужасающе жестокого возмездия? — Огромные глазные яблоки джинна перекатились туда-сюда на гигантском лице, взглянув сначала на морехода, потом на меня. — Возможно, вы могли бы сказать, что у меня неверная информация. Возможно даже, что существуют и еще Синдбады, шатающиеся по этому отвратительно пахнущему человеческому жилищу. — Его голос гневно возвысился. — Почему же тогда я не могу попросту убить всех вас?
Дух вздохнул еще раз.
— Да, я не хуже вас знаю, что не могу. В конце концов, насчет подобных вещей существуют правила. О, как я ненавижу, когда выдаются такие дни!
Джинн долго бормотал что-то себе под нос, прежде чем снова обратить внимание на стоящих перед ним смертных. В глазах его, казалось, засверкали красные отсветы, словно злоба распалила внутри него огромный костер; пламя, которое в любое мгновение могло яростно вырваться наружу. Долгим тяжелым взглядом он уставился сначала на могучего морехода, потом на мою жалкую особу. Потом он открыл рот и заговорил:
— Пропади все пропадом! — Вот все, что он сказал.
Он снова глубоко вздохнул, отчего поднялся ветер и по двору закружились песчаные смерчи. Глаза его скосились в разные стороны, так что один воззрился на моего прославленного тезку, в то время как другой изучал меня.
— Знайте же, о Синдбады. Я выполню ужаснейшее из моих заданий. И когда я узнаю правду, никто из вас не избежит своей участи. Заставлять джинна возвращаться в третий раз — значит накликать верную смерть! — Он снова помедлил и вновь позволил себе едва заметную улыбку. — Мне просто подумалось, что об этом стоит упомянуть.