Венеция чувствовала себя так, словно ее огрели мешком с песком.
– Ничего себе! Я не думала, что он осмелится так просто заявиться сюда.
– Господи, – прошептала Амелия, – давайте вызовем полицию!
– Полицию? – На красном лице миссис Тренч появилось тревожное выражение. – Когда я согласилась работать здесь, вы не говорили, что у вас в гостях бывают подозрительные личности.
– Все в порядке, миссис Тренч, – быстро проговорила Венеция. – Уверена, услуги констебля нам не понадобятся. Пожалуйста, проводите джентльмена в гостиную. Я сейчас подойду.
– Да, мэм, – отозвалась миссис Тренч и бросилась выполнять поручение.
Дождавшись, пока экономка уйдет, Амелия наклонилась над столом и тихим голосом произнесла:
– Ты же не собираешься иметь дело с этим шантажистом, Венеция?
– Как ты вообще решилась встретиться с ним? – удивилась Беатрис.
– Мы должны знать врага в лицо, – возразила Венеция как можно более спокойным и решительным тоном, – иначе нам трудно будет противостоять ему.
– Тогда мы пойдем вместе с тобой, – сказала Амелия, поднимаясь со стула.
– Конечно, – закивала Беатрис.
– Я тоже пойду, чтобы защитить тебя, Венеция, – предложил Эдвард.
– Думаю, будет лучше, если все вы подождете здесь, пока я не закончу разговор с посетителем, – сказала Венеция.
– Ты не можешь пойти туда одна, – настаивала на своем Беатрис.
– Это я навлекла на всю семью кучу проблем, назвавшись миссис Джонс, мне и расхлебывать. – Венеция смяла салфетку и встала из-за стола. – Я сама должна во всем разобраться. Кроме того, этот мерзавец наверняка будет менее бдителен, думая, что меня некому защитить.
– Ты права, – согласилась Беатрис. – Судя по моему опыту, мужчина, находясь наедине с женщиной, почему-то всегда считает, что контролирует ситуацию.
Эдвард нахмурился.
– Это еще почему, тетя Беатрис?
– Не знаю, дорогой, – рассеянно проговорила Беатрис. – Наверное, потому что мужчины физически сильнее женщин. И мало кто из них понимает, что интеллект значит куда больше, чем мускулы.
– Главное, этот конкретный человек представляет для тебя угрозу, Венеция, – обеспокоенно произнесла Амелия. – И в такой ситуации мускулы как раз имеют значение.
– Не думаю, что он попытается причинить мне вред, – сказала Венеция, решительно расправив юбки черного платья. – Кто бы он ни был и какие бы планы ни вынашивал, вряд ли он попытается убить меня в собственном доме.
– Почему ты так уверена? – полюбопытствовал Эдвард.
– Ну, с одной стороны, какая ему от этого выгода? – поморщилась Венеция. – Нельзя же шантажировать мертвого. – Она обошла вокруг стола и направилась к двери. – Кроме того, здесь полно свидетелей.
– Твоя правда, – неохотно признала Беатрис.
– Если почувствуешь опасность, кричи, – сказала Амелия.
– Я тогда возьму на кухне нож, – сказал Эдвард, бросившись к крутящейся двери из столовой на кухню.
– Эдвард, не надо тебе никаких ножей, – крикнула ему вслед Беатрис.
Венеция кивнула.
– Надеюсь, пускать в ход ножи не придется.
Венеция быстро шла по коридору. В душе у нее боролись гнев, страх и решимость. Только шантажиста ей сейчас и не хватало! У нее и так полно было проблем. Она не могла спать по ночам после того, как ей подбросили те ужасные снимки.
Молодая женщина остановилась перед закрытой дверью в гостиную. Миссис Тренч смущенно переминалась с ноги на ногу.
– Я отвела его в комнату, мэм.
– Спасибо, миссис Тренч.
Экономка распахнула перед ней дверь.
Венеция сделала глубокий вдох, пытаясь сосредоточиться и настроить второе зрение, и вошла в гостиную.
Глава 7
В черно-белом мире негативов, который так любила Венеция, аура человека была видна яснее, чем его лицо.
Венеция буквально приросла к месту. Ауру Гейбриела Джонса она безошибочно узнала бы из миллионов.
Вокруг него сгустилась темная энергия, мощная, еле сдерживаемая.
– Миссис Джонс, я полагаю? – проговорил Гейбриел.
Он стоял у окна, притаившись в тени, так что его лицо невозможно было разглядеть, но голос… этот незабываемый голос окончательно вернул молодую женщину к реальности. Венеция моргнула. Мир снова обрел краски.
– Вы живы! – едва прошептала она.
– Вообще-то да, – съязвил Гейбриел. – Вижу, для тебя это неприятный сюрприз. Прости, но в данной ситуации я, пожалуй, испытываю облегчение.
Венеции отчаянно хотелось броситься ему в объятия, дотронуться до него, вдохнуть его аромат, понежиться в сладостной истоме, осознавая, что он жив. Однако сама мысль о грядущих неприятностях парализовала ее волю.