Но если версию все передают одинаково, то верят в нее авторы по-разному. Малоприемлемой эта версия оказывается только для некоторых авторов. О трудности удерживания идеи версии для этих авторов говорит такая особенность речевого поведения, как выстраивание событий в строго последовательный рад (диахрония). Только диахрония (во всяком случае, это наиболее простой способ) позволяет четко контролировать событийность сообщения (версии), то есть его правильность с точки зрения автора.
Еще одна черта речевого поведения, характерная для обозначенных авторов, подтверждающая некоторую «отчужденность» содержания излагаемых версий от внутреннего сознания этих авторов: для них в большей степени, чем для остальных, характерен внутренний диалог, то есть как бы постоянное общение с внутренним собеседником, а это средство контроля за правильностью своего сообщения. При анализе индивидуально психологических особенностей личностей этих авторов обнаружились определенные подтверждения сказанному. Прежде всего это более заметная склонность у них к «застреванию» аффектов, то есть продолжительному эмоциональному переживанию стрессовых, ярко окрашенных событий. В то же время эти авторы устойчивы в настроении, а это способствует длительному «отслеживанию» событий (особенно негативных) в излагаемой версии. Наконец, они весьма коммуникабельны (общительны), склонны к установлению и поддержанию широких, хотя и неглубоких, межличностных контактов.
Вывод сводится к следующему: ответ на первый вопрос не может быть дан в категорической и однозначной форме, но косвенные свидетельства указывают на то, что некоторые лица умышленно искажают известные им факты, касающиеся произошедшего преступления.
Глава III. Атрибуция и персонификация
Автор настоящей работы глубоко убежден, что атрибуция должна основываться не только на принципе идентификации (сравнительный анализ спорного и аутентичного произведений), но и «выводить» исследователя на личность автора спорного произведения. Иными словами, атрибуция должна играть самостоятельную роль — роль научного направления — не менее существенную, чем дисциплины, традиционно «поставлявшие» методы расшифровки анонимного текста.
Академик В. В. Виноградов выделяет одиннадцать принципов атрибуции: I. Субъективные: а) субъективно-коммерческие; б) субъективно-конъюнктурные; в) субъективно-эстетические; г) субъективно-психологические; д) субъективно-идеологические. II. Объективные: а) документально-рукописные (археологические); б) исторические (биографии, введения современников и пр.); в) историко-идеологические и сопоставительно-идеологические; г) историко-стилистические (принцип избирательности индивидуально-характерных слов, выражений, конструкций); д) художественно-стилистические (закономерности и обобщения истории стилей художественной литературы); е) лингво-статистические.
До сих пор этот список вполне исчерпывал все возможные подходы к решению проблемы спорного авторства. Но как только мы поставили вопрос о выявлении существенных признаков человека-автора в созданном им тексте, становится ясным, что приведенный список не полон. В нем отсутствует принцип атрибуции, базирующийся со стороны метода — на объективных фактах, со стороны цели — на выявлении характеристик личности автора, со стороны предмета — на изучении внутренних структур текста. Понятно, что этот принцип диктует переход
От сравнения текстов к личности автора.
А. Эйнштейн как-то остроумно заметил, что Господь изощрен, но не злонамерен. В нашем случае это подтверждается следующим наблюдением.
Ученые установили (а любой человек принимает, пусть и интуитивно, но без возражений), что речь человека раскрывает характер говорящего (пишущего). Об этом говорят знаменитые афоризмы, например: «Стиль — это человек» (Ж. Бюффон). Правда, есть одно «но»: это обстоятельство доказано теоретически, но в практическом отношении оно остается до сих пор не реализованным. Весь вопрос в том: какой объем текста необходим, чтобы сделать психологический вывод об авторе-человеке? Ученые нашли отверг: минимальный объем должен составлять 5 тыс. слов. Следовательно, имея такой объем, технически несложно, используя ЭВМ, рассчитать уравнения, связывающие количественные признаки речи (например, частоту встречаемости тех или иных частей речи в предложениях) с психологическими характеристиками автора. Этот расчет проводится на основе, например, такого эксперимента: тысячу испытуемых (подобранных так, чтобы они отражали разные социальные, демографические, этнические, культурные и другие признаки базового социума) просят написать (наговорить) текст объемом не менее 5 тыс. слов. Затем каждого испытуемого исследуют с помощью количественных психологических методик, чтобы определить основные свойства личности. Всю информацию — количественные характеристики языка и количественные характеристики психологического облика автора — вводят в ЭВМ и по известным программам рассчитывают связь между этими характеристиками в виде уравнений, где независимыми входными параметрами (управляющими) служат характеристики языка, а зависимыми выходными (управляемыми) — характеристики личности автора. И все. Вопрос будет решен. Другое дело, что, во-первых, найденные связи будут весьма «изощренными» (громоздкими, труднообъяснимыми), и во-вторых, их использование возможно только, если текст содержит не менее 5 тыс. слов. Главное же — это практически непреодолимые трудности в постановке подобного эксперимента, его «чистоты». Но если мы хотим добиться того же результата применительно к текстам, объем которых на порядок ниже (500 слов), то приведенная схема эксперимента вообще не пригодна. Тогда единственный путь — обращение к субъективным оценкам, или, как принято говорить, к «экспертам».
В подобном варианте смысл исследования состоит в поиске модели, заменяющей реальную экспертную группу. А это вполне решается современными методами! психолингвистики и вычислительной техники. К настоящему времени уже создано немало подобных экспертных систем, то есть технических устройств на базе ЭВМ, решающих вопросы, которые ранее (со времен Древней Греции в Дельфах, где оракул предсказывал исход намечаемого предприятия) решались только человеком. И такая система была разработана применительно к задачам атрибуции и персонификации, сообщения о ней сгали появляться в научной печати начиная с 1975 года.
Почти целое столетие проводятся атрибуции, источник и мотивы их неисчерпаемы. Но до настоящего времени не было атрибуций, затрагивающих личность автора текста (мы не говорим здесь об эвропатологии — дисциплине, изучающей одаренность личности, так как это самостоятельная большая и печальная проблема). Первая такая атрибуция решала вопрос:
П. А. Бибиков или Н. Г. Чернышевский?
Сразу же поставим вопросы, на которые нам нужно ответить. Во-первых, почему в значительном арсенале методов установления спорного авторства, которые привлекаются в исторических исследованиях, отсутствуют методы психолингвистического направления? Во-вторых, не следствием ли указанною обстоятельства является то, что методы атрибуции в исторических исследованиях все более отдаляются от исходной своей задачи — анализа анонимных текстов с целью установления их авторства?
Лингво-статистические методы атрибуции (статистический анализ распределения языковых единиц в тексте) при общем повышении их надежности становятся все менее пригодными для атрибуции отдельного текста. Парадоксальность этого вывода лишь кажущаяся. Дело в том, что надежность метода атрибуции прямо зависит от объема текста и поэтому исследователи идут по «обходному» пути: они находят задачи для лингво-статистических методов идентификации текстов большого объема (отсюда надежность методов). Основная причина этого «обхода» ясна — невозможность впрямую преодолеть минимальный порог объема текста, при котором еще возможна его атрибуция. Ставя же вопрос о признаках авторского своеобразия, необходимо иметь большой текст. Таким образом, происходит постепенное смещение задач атрибуции в исторических исследованиях — от установления автора анонимного текста к установлению признаков авторского своеобразия текста.