Уолкер замолчал, оглядываясь.
— Элдвист — творение своего повелителя. Уль Бэк владеет этим древним городом, превращая все в камень, расширяя свои владения там, где позволяет местность. Башня стоит в самом центре, точно ось в колесе. Я уверен, Уль Бэк — там.
Глаза девушки вспыхнули.
— Тогда мы должны идти к нему, — объявила она.
Они снова отправились в путь, прошли по переулку до конца квартала и повернули на север. Уолкер шел впереди, предусмотрительно заставляя своих спутников держаться ближе к домам, избегая открытых пространств и потайных люков. Оживляющая молчала. Карисман тихо напевал что-то про себя. Они всматривались во мрак, словно ястребы, прислушивались к незнакомым звукам, вдыхали влажный воздух, пытаясь определить его запах и вкус.
Пошел дождь. Ноги промокли и замерзли. Уолкер думал о своем доме. Последнее время это случалось с ним все чаще. Темный Родич постоянно ощущал какую-то тяжесть: со всех сторон камни и мрак. Он старался не думать о Каменном Очаге, но воспоминания мучили его.
Хижина, которую Уолкер считал своим домом, сгорела дотла при нападении порождений Тьмы. Коглин и Шепоточек погибли. Сам Уолкер едва избежал смерти и дорого поплатился за это. Когда-то Темный Родич считал себя неуязвимым. Как же он был тщеславен и глуп, полагая, будто все, что находится за пределами Каменного Очага, не представляет для него угрозы. Уолкер заперся в своем мирке, полагая, будто надежно защитил себя. Когда же его мир начал рушиться, он потерял все, что считал незыблемым.
Многое было связано с Каменным Очагом. Уолкер вспоминал те годы, когда он мирно жил в долине. Сменялись времена года, внешний мир не вмешивался в его жизнь, и времени хватало на все. Он вдыхал запахи цветов, деревьев, наслаждался чистой водой ручьев, слушал песни птиц по весне и веселый гул насекомых теплыми летними ночами. Мягкие краски рассвета ясным осенним утром дарили ощущение покоя.
Темный Родич обращался к прошлому и вновь обретал мир. Больше неоткуда было черпать силы. Однако даже самые яркие воспоминания — это всего лишь временное убежище. Он мог убежать в прошлое лишь на миг и тогда успокаивался, становился сильнее духом. Но всякий раз Уолкер убеждался: прошлое вернуть невозможно. Иногда ему казалось, что он теряет опору, он чувствовал, что тонет.
Когда путники подошли к башне и начали поиски, солнце стояло уже высоко. Друзья старались держаться вместе. Они обошли вокруг башни, ощупывая стены, исследуя каждый дюйм. Поверхность была покрыта трещинами и выбоинами. Высота башни достигала нескольких сотен футов, расстояние от стены до стены было примерно таким же. На верхней части купола они заметили вмятины, напоминающие гигантские отпечатки пальцев или раскрытые лепестки цветка и разделенные каменными перегородками, которые, подобно змеям, тянулись вниз, к основанию здания. Ниши и альковы украшали нижний ярус. Но входа нигде не было. Каменные барельефы почти совсем стерлись от времени — руны мира, давным-давно ушедшего в небытие.
— Я по-прежнему ощущаю его присутствие, — сказал Уолкер, замедлив шаг. Он взглянул на небо. Опять моросил дождь. — Здесь что-то есть.
Оживляющая стояла рядом.
— Магия, — прошептала девушка.
Уолкер внимательно посмотрел на нее, удивляясь, как быстро она поняла истину, ускользавшую от него.
— Ты права, — пробормотал он. — Повсюду, даже в самом камне.
— Он там, — прошептала Оживляющая.
Карисман подошел и погладил стену. Густые брови его нахмурились.
— Почему он не отвечает? Давным-давно мог бы выйти и узнать, что нам нужно, разве нет?
— Может быть, Уль Бэк даже не подозревает, что мы здесь. Может быть, ему все равно. Или он просто спит.
Карисман улыбнулся.
— Тогда, пожалуй, понадобится песня, чтобы разбудить его! — И он запел:
Проснись, проснись, о Камня Властелин!
Явись, приди из мглы своей пещеры.
Мы ждем у врат — измученный отряд,
Утративший надежду, цель и веру.
Проснись, проснись, о Камня Властелин!
Забудь про страх. Пришли мы не с враждою.
Наш дар — лишь осознание конца,
Суть и мерило песен, спетых мною.
Песня кончилась. Карисман замер в ожидании, не сводя глаз с купола. Ответа не было. Песельник искоса посмотрел на Оживляющую и Уолкера и пожал плечами:
— Наверное, это не самая любимая песня Короля. Попробую придумать другую.
Путники отошли от купола под укрытие соседнего дома. Они уселись, прислонившись к стене, и стали наблюдать за башней, подкрепляясь черствым хлебом и сушеными фруктами. Ели молча, глядя на серую пелену дождя.
— Еда кончается, — заметил Уолкер. — И вода тоже. Придется что-то предпринимать. Карисман просиял:
— Я могу ловить рыбу. Когда-то я был неплохим рыбаком, хотя рыбачил только ради удовольствия. Это отличный способ провести время и развеяться. Уолкер, а ты чем занимался до того, как отправиться на север?
Уолкер смутился и не знал, что ответить. «Чем же я занимался?» — подумал он.
— Я был хранителем, — наконец ответил Темный Родич.
— Хранителем чего? — удивился Карисман.
— Хранителем хижины и участка земли вокруг нее, — тихо ответил Уолкер.
— Хранителем целой долины и всех ее обитателей, — добавила Оживляющая, не сводя глаз с Карисмана. — Уолкер оберегал жизнь, так же как древние эльфы. Он отдавал часть себя, чтобы земля продолжала цвести.
Уолкер пристально посмотрел на девушку — такая характеристика очень его удивила.
— Это была жалкая попытка, — смущенно заметил он.
— Не тебе судить об этом, — ответила Оживляющая. — Другим предстоит решить, насколько успешными оказались твои труды. Ты слишком строг к себе и не можешь быть справедливым и беспристрастным. — Девушка замолчала, глядя на него. — Полагаю, ты сделал все, что мог.
Оба они знали, что она имеет в виду. Уолкера согрели ее слова, и он вновь ощутил родство с Оживляющей. Он молча кивнул и продолжил трапезу.
Покончив с обедом, друзья снова подошли к башне.
— Давайте осмотрим ее сверху, — предложила девушка. — Может быть, вход там?
Уолкер огляделся. Неподалеку он увидел здание с высокой колокольней причудливой архитектуры. Путники осторожно подошли к нему, не забывая про потайные люки, и открыли дверь. Скульптуры крылатых ангелов украшали стены и потолки. В огромном зале валялась разбитая мебель, окна зияли пустыми проемами. Друзья отыскали лестницу, ведущую на колокольню, и стали подниматься наверх. Ступени местами провалились, остались только крепления, стены растрескались. Все трое без особого труда поднялись на колокольню и выглянули в окно.
По обе стороны раскинулся Элдвист, туманный и серый, полный призраков уходящего дня и надвигающейся ночи. Дождь стих, дома, словно каменные часовые, охраняли город. В просветах между скалами проглядывало море, виднелись зубчатые утесы материка.
Купол башни казался загадочным и неприступным. Никакого отверстия они не заметили. Тем не менее друзья внимательно разглядывали его, надеясь обнаружить что-то новое.
Неожиданно раздался звук охотничьего рога. Они вздрогнули от неожиданности.
— Урды! — воскликнул Карисман.
Уолкер и Оживляющая удивленно переглянулись, но Карисман уже бросился к южному окну башни и стал всматриваться в даль.
— Конечно, это они, я узнал их призывный клич! — испуганно закричал песельник. Он сощурился от блеска влажного камня. — Вот они! Видите?
Уолкер и Оживляющая поспешили к нему. Они увидели какое-то движение внизу: маленькие сутулые фигурки жались к ступеням, словно пытаясь от чего-то укрыться.
— Урды, — подтвердил Уолкер. — Они идут в город.
— Что это они выдумали! — воскликнул Карисман, явно огорченный. — Им сюда нельзя!
Урды нырнули в полосу тумана и исчезли из виду. Потрясенный Карисман бросился к своим спутникам:
— Если их не остановить, их тут всех перебьют!
— За урдов ты больше не отвечаешь, Карисман, — мягко объяснил Уолкер. — Ты им больше не король.