Они долго сидели так. Даже мартышка осмелела и осторожно игралась с пятнистой шерстью местного монарха. Потом леопард душераздирающе зевнул, показав огромные, белые клыки. Друид встал, почесал кота за ухом и спросил.
— Ну что? Пойдем, покажешь свои владения?
Глава 9
Самолет приземлился в аэропорту Бен-Гурион в четыре часа пополудни. Всю дорогу Игаль продрых. Все-таки два последних дня вымотали его весьма изрядно. Тогда, два дня назад, он позвонил домой, что бы рутинно доложиться о том, что с ним все в полном порядке. В ответ отец, в категорической форме потребовал, что бы сын максимально быстро вернулся домой. Подробностей он не сообщил, но по голосу чувствовалось, что дело серьезное.
Колдун моментально сориентировался на местности и рванул на север. Мчался по лесу он на пределе сил и все живое стремилось убраться с дороги. Так что уже утром он стоял на обочине приличного шоссе. Привел себя в порядок, оделся и поймал попутный лесовоз. Потом на заправке подсел к дальнобойщику и уже в полдень покупал билет в аэропорту Манауса.
Денег впритык хватило на бизнес-класс, его он и выкупил. В самолете же, только дождался окончания взлета, как выпил литр минеральной воды, затем разложил кресло и завалился спать. Пятница тоже бессовестно спал. Хозяина покидать он отказался категорически, так что путешествовал в матерчатом кисете, под мышкой у Игаля.
Отец ждал в аэропорту. Мотнул головой, предлагая идти за собой и двинулся на парковку. Пришлось правда притормозить и подождать, пока сын купит в киоске пластиковый стакан с мелко нарезанными фруктами. В машине, при виде того, как Игаль извлек из под мышки диковинного уродца и принялся кормить того кусочками из стаканчика, Моти лишь поднял бровь. Наконец сын поднял глаза и спросил.
— Так что случилось, папа?
— Нооми похитили. — Отец произнес это так спокойно и буднично, что сын даже не удивился. Похоже у родителей было время свыкнуться с чудовищным известием. В голове у Игаля мысли понеслись вскачь. Потом немного упорядочились и возникли вопросы.
— Генеральская дочь?
— Похоже на то. Сама она ни сном, ни духом, но кто-то видимо решил тоже получить уникальную услугу.
— Похитители звонили?
— Да. Велели тебе, как появишься звонить им за дальнейшими инструкциями. Уверяли, что как только соглашение будет достигнуто, сразу же вернут Нооми.
— Значит она в стране и где-то неподалеку. Поехали в Иерусалим папа.
— Но надо же звонить…
— Нет. Сначала я верну сестру домой, а потом уже пообщаюсь с тем, кто все это затеял. Не волнуйся, уж родную-то кровь я учую. Да и сил у меня добавилось. Поехали…
***
Всю дорогу Игаль просидел молча и закрытыми глазами. Моти тоже молчал. Встрепенулся сын лишь на повороте к Ришон-ле-Циону. Велел съехать с трассы и зарулить на смотровую площадку. Отец подчинился. Парень вышел из машины и подошел в парапету. Вид отсюда открывался просто фантастический. Внизу лежала густо забитая домами долина Моца. Дальше начинался подъем в Иерусалим, квартал Гиват Шауль. На смотровой площадке толпился народ, но Охана стояли в стороне.
Несколько секунд ничего не происходило. Потом сидящий на плече сына монстрик оскалился и заверещал. На его морде встопорщились длинные белые брови. Моти даже оторопел на мгновение, потом перевел взгляд и удивился еще раз. Такого ему видеть еще не доводилось. Со всех сторон, к смотровой летели птицы. Они снимались с деревьев, с крыш домов и ручейками устремлялись сюда, к горе.
Вскоре над смотровой площадкой клубился огромный черный шар. Потом неожиданно шар принял форму куба, затем еще какой-то фигуры. И вдруг птицы крича начали устремляться вниз и в стороны. Словно черные пальцы охватывали город со всех сторон. Туристы возбужденно переговаривались. Кто-то снимал необычное зрелище на телефон, другие на камеры.
Игаль по прежнему стоял вцепившись в парапет с закрытыми глазами. Наконец, спустя бесконечные, как показалось Моти, двадцать минут, он отмер. Открыл глаза и повернулся к отцу.
— Пап, позвони маме, мы задержимся, но вернемся все в месте. — В глазах сына затухало изумрудное пламя.
— Где?
— Шуафат.
— Это же практически в черте города. — Игаль пожал плечами, арабская деревня, что тут скажешь. Мало их что ли в городе? И каждая, считай свой, неподконтрольный никому мирок. — Поехали.