— Прав, — Марк сморщился, — не подумал я. Сломаем пацану жизнь. А что говорить?
— Ну ты же приглашал раввина? Тот молился? Ну вот и ответ. Господь явил чудо. Ты только сына проинструктируй. Что бы ни-ни. Не то в следующий раз, "хас вэ халила" (не дай бог), он уже помощи от нас не дождется.
— Сделаю. Спасибо брат. Не забуду.
Глава 5
Тринадцатилетие упало как пыльный мешок на голову. Семейство Охана было светским, к "пингвинам" относились с иронией. Моти их иначе чем мракобесами и не называл. Но были некоторые обычаи, преступить которые было попросту невозможно. Окружающие бы не поняли. И один из таких обычаев и была "бар мицва". Совершеннолетие. С этого момента можно было читать Тору вслух. То есть наедине это и так не возбранялось. Но вот в синагоге, в присутствии других молящихся, только после обряда.
Вот и стоял Игаль на возвышении напротив святого свитка, с белой кипой на голове и произносил заученные насмерть слова. Потом присутствующий поздравляли, бросали на счастье мелкие монетки. На входе в "бейт кнессет" (синагога) всех ждали накрытые столы. От гуляний в ресторане Игаль отказался категорически, так что отец заказал кейтеринг прямо в синагогу.
Подходили знакомые и друзья семьи, поздравляли, фотографировались с ним на память. Между ног взрослых вертелась шестилетняя Нооми. В своем белом платьице с бантом в черных волосах, малявка была чудо как хороша. Игаль жал руки, улыбался, отвечал на поздравления, но сам мечтал лишь, что бы эта вакханалия побыстрее кончилась. Содрать чертову кипу, выйти на воздух, вздохнуть полной грудью.
Самое смешное, он понимал почему именно тринадцатилетие назначено таким переломным возрастом. Несмотря на то, что личности давно уже слились в одно целое, память была доступна в полном объеме. Тринадцать лет, пресловутый пуберат, доставляющий столько проблем подросткам и их родителям. По сути дела, это всего лишь атавизм, наследие очень и очень давних времен.
Когда-то, на заре становления человечества, в этом возрасте молодые охотники покидали родительскую трибу, что бы основать свою, новую. А теперь, когда возраст совершеннолетия существенно сдвинулся, возникает подспудный конфликт. Инстинкт требует самостоятельности, но ни родители, ни законы предоставить этого не могут.
Самому себе, молодой Охана пообещал, что никакие инстинкты не заставят его совершать глупые и нерациональные вещи. Кроме того помогала память. Все-таки однажды он уже переживал подобное. А Моти смотрел на сына с гордостью. Вытянулся, окреп. Статью все-таки в мать пошел. Стройный и гибкий. Но вот покатые плечи и сильные, немного излишне длинные руки, это их, Охана наследие. Орел.
***
В школе Игаль держался несколько особняком. К этому привыкли и уже не подначивали. У него сложилась репутация старательного простака. Телефоном пользовался простым, в социальных сетях замечен не был. И себе страницу не завел и чужими не интересовался. И одевался не слишком модно. Никаких штанов в обтяжку от дорогих брендов не признавал. Ходил в просторных джинсах, футболках на размер больше, чем надо. В общем совершенно не интересный тип.
Из предметов добавились языки. Охана выбрал стандартный набор, арабский и английский. Усваивались они легко. Английский ложился на старые знания. Да и вообще, из своей памяти Игаль знал, что сложнее всего усваивается второй язык. Третий и следующие за ним воспринимаются намного легче. А он тут можно сказать считерил. Русский и иврит у него были сразу.
Биология давалась легко. Все-таки это была, так сказать, родная тема. Еще год и можно будет заняться поиском места для прохождения практики. Мама обещала посодействовать в больнице. Миру грело осознание того, что сын идет по ее стопам. Даже то, что Игаль не собирался становиться дипломированным врачом не смущало. В любом случае, это хорошее занятие. С гарантированным заработком.
А тем временем и зима заканчивалась. В этот раз обошлось без снега. Дожди правда были на удивление сильными. Но это дело насквозь привычное. Снег же, даром что выпадал тонким, несерьезным слоем, сразу парализовал бы всю страну. Но обошлось в этот раз. Февраль подходил к концу и в школе наметилась очередная автобусная экскурсия.
Игаль не был любителем такого рода времяпрепровождения. Как правило в поездках не участвовал, но не в этот раз. Экскурсия намечалась тематическая, в пустыню Негев. Там как раз начиналось цветение "каланийот" (анемоны). По отзывам видевших, зрелище феерическое и для их класса с биологическим уклоном, обязательное.