Лаки… Отняв наследника, судьба все-таки сжалилась над Макбрайдом и дала эту девочку. Красивая, как ангел, и смелая, как львица, она покорила его с первого взгляда. В тот знаменательный день, в далекой Венесуэле Бирн был сражен наповал, причем на всю жизнь.
Они оказались там после того, как одним хмурым осенним утром на заседании Совета глава клана внезапно прижал руку к сердцу и сипло произнес: «Я получил сигнал от своего амулета. Его только что передали. Но кому? У меня же нет правнучки. Жена Антэна разрешилась от бремени мертворожденной девочкой».
Он подошел к огромному глобусу и начал медленно водить по нему своими чуткими пальцами. Остановившись на далекой южноамериканской стране, Галлард решительно заявил: «Я срочно вылетаю в Венесуэлу, и даже не вздумайте меня отговаривать».
Но они, его верные соратники и друзья, не стали ни спорить, ни отговаривать, а просто вылетели вместе с ним, чтобы помочь найти хоть какой-то след, ведущий к внуку, покинувшему Дармунд двенадцать лет назад.
Первые три года Антэн не скрывался, и газеты регулярно печатали новости о молодом ирландском гонщике и его семье. Втайне Галлард гордился внуком, сумевшим найти себя в мире обычных людей, и всегда следил за его гонками, часто даже не по телевизору, а с трибуны. А еще терпеливо ждал, что по истечении пяти лет, на которые он отлучил внука от клана, тот одумается, переосмыслит свои поступки и вернется в Дармунд. Но после похорон Линды Антэн исчез. Это стало загадкой не только для репортеров, но и для Галларда тоже.
И вот, через восемь с лишним лет, он вдруг почувствовал связь с родовым амулетом, который сам надел на шею Алану, правнуку Бирна Макбрайда, сказав при этом: «Не знаю когда, где и при каких обстоятельствах, но ты передашь его моей правнучке». Судя по полученному сигналу амулет передали. Но кто и кому? Если Алан утонул, то амулет должен был осесть на морском дне, либо каким-то невероятным способом вернуться обратно к Галларду. Возможно, что это и был тот самый немыслимый способ, поэтому поздним ноябрьским вечером они оказались в Венесуэле.
Амулет привел их на дикий пустынный пляж. За грудой беспорядочно сваленных валунов прятались трое детей. Два грязных, худых подростка с самодельными ножами в руках настороженно смотрели на незнакомцев, загораживая третьего ребенка.
Маленькая девочка, одетая в огромную для нее черную футболку, поднялась с песка и безошибочно определив самого главного среди прибывших мужчин, подбежала к нему. Упав на колени, она взмолилась: «Пожалуйста, не убивайте нас, прошу вас!»
Она повторяла эти слова вновь и вновь. Галлард, молчал, никак не реагируя, а потом приподнял голову ребенка за спутанные волосы и строго спросил: «Поклянешься мне в верности?»
Девочка посмотрела в глаза грозному мужчине и два одинаково бирюзовых взгляда соединились в незримую нить.
«Да. Я клянусь вам в верности».
Члены Совета четырех были поражены. Эта девочка могла быть только дочерью Антэна, имея почти фотографическое сходство с его женой Линдой, и такой же цвет глаз и волос, как у Галларда.
«Как тебя зовут, малышка?» — мягко спросил Ардал, главный миротворец и законник клана.
«Лаки», — громко произнесла девочка.
Бирн заметил, как удивленно переглянулись подростки. Они понимали, что силы неравные, но выжидали, что будет дальше, готовые в любой момент наброситься на четверых взрослых мужчин.
«Хорошее имя. Лаки означает „счастливая“, — скупо улыбнулся Галлард. — Пойдешь со мной?»
«Без братьев не пойду. Мы всегда вместе».
«Эти парни — твои братья, Лаки? А где ваши родители?»
«У нас нет родителей, мы живем втроем».
«Что будем делать? — флегматично поинтересовался Ардал. — Формально она попросила защиты для всех троих, и четко по обряду. В жилах этой крошки, несомненно, течет благородная друидская кровь».
«Зато у братцев она явно грязная, — сдержанно заметил Катэйр, главный лекарь и изготовитель зелий. — Особенно у этого».
Он подошел к старшему парню, на вид лет пятнадцати, и квилоном мгновенно рассек кожаный шнур, висевший на его шее. Подхватив рукой медальон, Катэйр показав его всем, а затем передал Галларду.
Парень попытался выхватить медальон, но Бирн резко обхватил рукой его шею и приставил к ней кинжал.
«Стоять, проклятый мафар», — злобно прошипел он.
«Кто? — удивленно переспросил парень и презрительно сплюнул сквозь зубы. — Сам ты мафар!»
«Быстро назвал свое имя и ответил, где ты его взял», — грозно приказал Галлард, указывая на медальон.
Интуитивно понимая, что сейчас от его слов зависит и собственная жизнь, и жизни брата с сестрой, парень не стал пререкаться, но постарался не выдать страха перед этими странными людьми и ответил с вызывающей дерзостью: «Меня зовут Викрам Ольсен. А побрякушку я нашел на пляже. Мы часто что-нибудь находим. Вчера, например, сестра нашла эту штучку, — он кивнул на амулет, сверкнувший золотом на шее девочки. — И после этого придумала себе новое имя. До этого мы звали ее Лорен».
Галлард переглянулся с Бирном. Они оба знали, что Лорен было родовым именем Лаутензаков, ведь их семьи жили по соседству с высокомерным бароном, всегда кичившимся своим титулом. С его-то дочкой на свою беду и связался Антэн. Имя лишний раз доказывало, что девочка его дочь. Непонятно только почему она живет на помойке в компании бродяг, и где находится сам Антэн.
«Ладно, будем считать, что ты норвежец, и действительно нашел эту безделушку на пляже».
Галлард покрутил в руках медальон, имевший форму солнца с лицом человека, а затем спрятал его в карман.
«Отныне девочку будут звать Лаки, это имя ей больше подходит. Она и правда счастливая, если мы нашли ее. С возвращением домой, Лаки».
Глава клана громко произнес ритуальную фразу, давая понять членам совета, что признает девочку, хоть прямо и не объявляет, кто она ему. Окончательно определяя судьбу детей, он отрывисто приказал: «Ардал, Катэйр, берите мальчишек, а ты, Бирн — девочку, — и еле слышно шепнул другу: — Узнай, где она взяла амулет».
В полете, обнимая малышку, Бирн осторожно прижал левую руку к ее груди, накрывая амулет, и ласково спросил: «Кто тебе дал эту красивую цепочку, котенок?»
«Один мальчик, — доверчиво ответила девочка. — А еще он сказал, что будет звать меня Лаки. Мне понравилось это имя, и теперь оно будет моим».
«Конечно, крошка. А как звали мальчика? Где вы познакомились, о чем говорили?» — продолжил он допрос.
«Это мой секрет, я больше ничего не скажу», — отрицательно покачала головой Лаки.
Она, действительно, ничего не рассказала, и не позволила прочесть ее мысли ни ему, ни Катэйру, ни самому Галларду. А в тот короткий миг, когда рука Бирна лежала на ее груди, перед его глазами промелькнула одна картинка. Мальчик лет четырнадцати надевает на шею девочки амулет и говорит: «Я буду звать тебя Лаки». Вероятно, в этот момент девочка сильно плакала, и лицо мальчика было размытым. Как Бирн ни старался разглядеть его, но так и не сумел…
Макбрайд прогнал невольно нахлынувшие воспоминания, и переспросил, возвращаясь к прерванному разговору:
— Что ты там говорила о моем пророчестве, детка?
— Давай, утром поговорим, — жалобно попросила Лаки, слабо надеясь от него избавиться. — Так спать хочется.
Но Макбрайд лишь удобней устроился на диване и душевно предложил, открывая небольшой бар, встроенный в журнальном столике:
— Давай я накапаю какое-нибудь зелье для бодрости.
— Накапай лучше виски.
— Вот так и начинают спиваться, моя девочка. Ладно, налью тебе немного, да и себе плесну чуток.
«Сейчас для тебя и всей бутылки станет мало, мой дорогой Бирн», — грустно подумала девушка и максимально опуская детали, начала рассказывать.
— Накануне поездки в Венесуэлу мы с Викрамом зашли к Маклафлиным. Тогда и выяснилось, что твой правнук Алан жив. Именно через него я вышла на Антэна.