Хотя, с одной стороны, идеи стоиков усилили враждебное кельтам настроение, пронизывающее кельтскую этнографию посидониевской традиции, однако, с другой стороны, эти же идеи определили черты идеализации, имеющиеся в одном из разделов этой этнографии. По теории стоиков, «Золотой век» еще не совсем покинул кельтов, хотя они уже до некоторой степени приобщились к цивилизации. Величайшие мудрецы, справедливейшие судьи — друиды были отмечены отблеском «Золотого века». Интересно, что в характеристике друидов и сдержанная, временами даже враждебная по отношению к кельтам посидониевская традиция, и панегирическая александрийская смыкаются.
Рассмотренные выше направления современных исследований древних кельтов, пытающиеся представить учение друидов как простое верование, характерное для примитивных обществ, преимущественно критичны. Однако среди современных исследователей существуют и другие подходы. Неординарной является точка зрения французского мыслителя Р. Генона, представителя традиционализма, противопоставлявшего «сакральное» и «профанное», циклический ход истории и «эволюционный», «линейный» путь ее развития. Согласно Генону, существует так называемая примордиальная традиция, которая представляет сверхвременной синтез всех знаний человеческого мира-цикла.[21 - Генон P. Кризис современного мира, M., 1991, С. 122.] Примордиальная традиция настоящего цикла пришла из гиперборейских регионов. Затем она разделилась на несколько вторичных потоков, соответствующих различным направлениям исторического движения. На Западе черты великой гиперборейской традиции отчетливее всего проступали в сакральных доктринах древних кельтов, которые хранили и проповедовали друиды.[22 - Там же. С. 29-30.] Такая точка зрения подтверждает роль друидов как величайших мудрецов и философов, усиленно приписываемую им авторами александрийской и посидониевской традиций.
Какова бы ни была реальная роль друидов в общем контексте античной интеллектуальной жизни, несомненно, что они составляли духовную элиту своего собственного кельтского мира. Такое положение друидов в кельтском социуме подкреплялось и определялось присущей корпорации друидов достаточно сложной структурной организацией, высоким социальным статусом друидов, их политическим могуществом.
О высоком положении друидов в обществе кельтов имеются сообщения античных авторов, принадлежавших как к посидониевской, так и к александрийской традициям. Так, Диодор Сицилийский говорит об общественном авторитете друидов, об их способности предотвращать собирающиеся начаться войны: «Не только в мирных домах, но и в войнах особенно повинуются им (друидам) и лирическим поэтам не только друзья, но и враги. Часто они выходят между войсками, выстроившимися в боевом порядке, грозящими мечами, ощетинившимися копьями, и. усмиряют их, как будто укрощая каких-то диких зверей».[23 - Diod., V, 31, 5.] Цезарь, наш главный источник по друидам, начинает свой рассказ о них сразу же с подчеркивания чрезвычайно высокого положения сословия друидов у галлов: «Во всей Галлии существуют вообще только два класса людей, которые пользуются известным значением и почетом. Вышеупомянутые два класса — это друиды и всадники».[24 - Caes., В. G, VI, 13.]
Завершает этот ряд свидетельств, настаивающих на большой политической значимости друидов в кельтском обществе, высказывание Диона Хризостома, автора, относящегося уже к александрийской традиции. Его свидетельство особенно подчеркивает социально-политическое могущество друидов: «И без них не было позволено царям ни делать что-нибудь, ни принимать какие-нибудь решения, так что в действительности они управляли, цари же, сидевшие на золотых тронах и роскошно пировавшие в больших дворцах, становились помощниками и исполнителями воли их».[25 - Dion Chrys., Or., XLIX.] По поводу свидетельства Диона Хризостома существует разногласие мнений. С. Пигготт считал, что «здесь златоустый оратор изобретает свой собственный золотой век».[26 - Piggott S. The Druids. New York, 1968. P. 109.] По мнению же Т. Кендрика, рассказ Диона Хризостома является риторической обработкой какого-то более раннего (чем время Диона Хризостома — ок. 100 г. н. э.) свидетельства о прежнем могуществе друидов.[27 - Kendrick T. D. Op. Cit. P. 93] Действительно, если отбросить риторическую форму, то в рассказе Диона Хризостома мы получим положение дел, характерное для независимой Галлии дорийского периода, когда в раздробленной, истощенной междоусобицами стране духовная элита, крепко сплоченная в единое сословие, была единственной реальной силой, стоявшей выше светской власти общин.
Следует подчеркнуть, что «орден» друидов не пополнялся по принципу наследственности, в него вступали добровольно, но по указанию богов.[28 - Caes., B. G, VI, 14, 2.] Таким образом друиды не были замкнутой наследственной кастой, какие встречаются на Востоке. С другой стороны, они не образовывали касты, противоположной аристократическому, сословию: друиды были посвященными, служившими культу, как всадники были аристократами, посвятившими себя оружию.[29 - Caes., B. G., VI, 13, 1-3.] Друиды пользовались особыми преимуществами по сравнению со всеми другими галлами: не платили налогов и вообще были освобождены от военной службы и от всех других повинностей. Они принадлежали светской жизни, жили, так сказать, в «социуме»: могли жениться, владеть собственностью, передвигаться, заниматься дипломатической и судебной деятельностью.
В корпорации друидов, предоставлявшей такие большие возможности своим членам, была установлена стройная иерархия и твердая внутренняя дисциплина. Во главе организации стоял верховный друид. Он избирался самими друидами, а не назначался государственными властями. «Орден» друидов стоял совершенно независимо от всей гражданской власти. Фюстель де Куланж отмечал, что сословие друидов «помещалось, так сказать, вне галльских племен и как бы даже возвышалось над ними».[30 - Фюстель де Куланже. История общественного строя древней Франции. Т. 1. Римская Галлия. СПб., 1901. С. 35.]
Иерархия в «ордене» не ограничивалась наличием верховного друида. Жрецы делились на три категории, различавшиеся по рангу и достоинству исполняемых обязанностей. Главенствующее положение в «ордене» занимали друиды,[у Diod., V, 31; Strabo, IV, 4, 5, druids у Caes., В. Y., VI, .13, 3; dryade у Amm. Marc, XV, 9, 8.] совершавшие самые торжественные из жертвоприношений и исполнявшие политические функции. Второстепенные жреческие функции и разного рода магические обряды совершали прорицатели, для обозначения которых античные писатели используют различные термины. Третью категорию составляли поэты, которых все авторы единогласно называют бардами.[35 -; у Diod., V, 31, 2-5; Strabo, IV, 4, 4; bardi у Amm. Marc, XV, Э, 8.]