Ночь продолжала свой бег. Сменялась одна ее фаза другой: скрылась луна за горизонтом, исчезли тени, спустился туман, тут же растворившийся в корнях деревьев, ночная птица филин совершила стремительный бесшумный бросок и схватила свою очередную жертву. В тот момент, когда забрезжил рассвет, новое видение посетило воспаленный ум Кастуся. Ему привиделась школа.
«О ней у Карновского сохранились самые гадкие воспоминания. В школе ни с кем из учителей, кроме Марии Петровны, у него отношения не сложились. Все учителя считали его хитрым и пронырливым подлюгой. Не сложились отношения и с одноклассниками. Он существовал в классе на положении парии, хотя всеми силами всегда отстаивал свою независимость, и его в некотором роде опасались, считая, что он псих. Кирилл в классе дружил только с Лявоном Смуткевичем, да и то, сложно было назвать это дружбой, так как Лявон при всяком удобном случае предавал его, переходя на сторону карновских недоброжелателей. Единственной отдушиной в той прошлой беспросветной школьной жизни были уроки русской литературы, которая вела обожаемая им Мария Петровна Столярчук. Она появилась в школе, когда Кирилл учился в 9-м классе, и преподавала у них два года. Мария Петровна только что окончила институт, приехала в Друнь вместе со своим мужем, военным летчиком. Уроки ее проходили необычно, она обращала внимание на то, что не принято было обсуждать с шестнадцатилетними подростками, будила в них странные желания и будоражила их фантазию. Ее уважали, но по-настоящему любил, пожалуй, только Кирилл. Он сам этого не осознавал, но Мария Петровна это остро чувствовала и почему-то выделяла его среди других учеников. Он не раз бывал у нее дома, иногда заставал ее мрачного неприветливого мужа и всякий раз жалел, что он не на его месте. Она давала читать ему Набокова и Пастернака, Шадеро де Локло и маркиза де Сада, Даниила Андреева и преподобного Исаака Сирина, а потом они вместе обсуждали то, что казалось им важным. Кирилл всегда с недетским любопытством рассматривал ее вблизи, как бы пытаясь для чего-то навеки запечатлеть ее образ в своем сердце, а она, краснея под его взглядом, терпеливо объясняла ему, почему его чувства не должны переходить определенных границ. Кастусь не понимал тогда, что зреет в нем, и что переполняет его, и почему такой трепет вызывает одно созерцание ее рук, шеи, груди. Много позже, уже будучи зрелым человеком, он осознал, что Мария Петровна для чего-то специально подогревала в нем это чувство, но при этом всегда держала его на расстоянии не дозволяя переступить ту черту, которая отделяла отношения учительницы и ученика от отношений любовников. Она действительно была его учительницей, подлинной, вводившей его в мир желаний и грез, где так сложно различить где добро и зло, но она пыталась учить его различать это, как будто готовя к чему-то».