— Ну вот, теперь нас снова пятьдесят, — с улыбкой сказал Друсс капитану.
— Не могу с этим спорить, — согласился тот и заорал матросам: — Разворачивай грот!
С пристани барахтающемуся воину бросили веревку.
— А ведь у него наверняка есть друзья на борту, — заметил поэт.
— Могут последовать за ним, если хотят, — никто не держит.
Глава 3
Каждое утро Эскодас совершал прогулку по палубе — вдоль левого борта на нос и обратно вдоль правого на корму, а там по шести ступенькам на мостик, где у выгнутого дубового руля стоял либо капитан, либо помощник.
Лучник боялся моря и с нескрываемым страхом взирал на волны, качающие судно, точно щепочку.
Он поднялся на мостик в первое же утро.
— Пассажирам сюда нельзя, — сурово заметил ему капитан, Милус Бар.
— Я только хотел спросить вас кое о чем, — учтиво ответил Эскодас.
Милус Бар накинул на руль веревочную петлю, закрепив его.
— О чём же это?
— О вашей лодке.
— Это не лодка. Это корабль.
— Ну да, корабль. Вы уж простите, я не владею морским языком.
— Прелесть что за судно. Триста пятьдесят футов мореного дерева. Пропускает не больше воды, чем человек, когда потеет, и выдержит любую бурю, которую богам будет угодно наслать на нас. Стройное и быстрое. Что еще ты хочешь знать?
— Вы говорите о нем, будто о женщине.
— Оно лучше всех известных мне женщин, — ухмыльнулся капитан. — Никогда еще не подводило меня.
— Но оно кажется таким маленьким по сравнению с океаном.
— Мы все ничтожны по сравнению с океаном. Но в это время года бурь почти не бывает. Самая большая опасность — это пираты, но на то вы и здесь. — Капитан сощурил серые глаза под густыми бровями. — Ты уж прости, парень, но ты как-то не к месту среди этих головорезов.
— Охотно извиняю вас, но им, пожалуй, было бы неприятно это услышать. Спасибо, что уделили мне время.
И стрелок спустился обратно на палубу. Его попутчики играли в кости либо болтали. У правого борта развлекались борьбой на руках. Эскодас прошел на нос.
Солнце светило ярко на голубом небе, дул попутный бриз. Высоко над кораблем кружили чайки, и на севере едва виднелось лентрийское побережье. На расстоянии оно казалось туманной сказочной страной, где обитают легенды.
На носу сидели двое: стройный молодой человек, с таким шумом прибывший на корабль, и его приятель. Первый был красив, белокурые волосы перехвачены серебряным обручем, дорогая одежда: бледно-голубая рубашка из тонкого шелка и темно-синие штаны, прошитые по бокам мягкой кожей. Второй — точно глыба. Он поднял Кельву, как перышко, и метнул в море, как копье.
Эскодас подошел. Гигант был моложе, чем казался на первый взгляд — его старила пробивающаяся темная бородка. Эскодас, встретившись с его голубым взором, холодным, твердым как кремень и неприветливым, улыбнулся:
— Доброе утро.
Гигант только буркнул что-то в ответ, но белокурый щеголь встал и протянул руку.
— Здорово. Меня зовут Зибен, а его Друсс.
— Как же. Он победил Грассина в поединке — сломал ему челюсть, кажется.
— В нескольких местах, — подтвердил Зибен.
— А я — Эскодас. — Лучник сел на бухту каната и прислонился к какому-то тюку, закрыв глаза и подставив лицо солнцу. После краткого молчания те двое возобновили беседу. Эскодас не слишком прислушивался — они говорили о какой-то женщине и об убийцах.
Он думал о предстоящем путешествии. Он никогда не бывал в Вентрии — но, если верить книгам, это страна баснословных богатств, где водятся драконы, кентавры и разные дикие звери. В драконов Эскодас не слишком верил: он много странствовал по свету, и в каждой стране ходили рассказы о них, нет он так ни одного и не встретил. В Чиадзе есть музей, где собран скелет дракона. Скелет, конечно, громадный, но крыльев у него нет, а шея не меньше восьми футов. Разве из такой глотки можно извергать огонь?
Но водятся там драконы или нет, Эскодас от души предвкушал встречу с Венгрией.
— А ты не из говорливых, верно? — сказал Зибен.
Эскодас открыл глаза и улыбнулся.
— Когда мне будет что сказать, я скажу, — заверил он.
— Такого случая тебе не представится, — пробурчал Друсс. — Зибен говорит за десятерых.
— Как и подобает сказителю, — учтиво заметил Эскодас.
— Приятно, когда тебя узнают.
— Я слышал тебя в Кортсвейне. Ты исполнял «Песнь о Карнаке». Особенно мне понравилось место об осаде Дрос-Пурдола — хотя боги войны и таинственная принцесса, имеющая власть вызывать молнию, показались мне лишними.