— Я вижу, вы не слишком беспокоитесь.
— Я верю в судьбу, Бодасен. Чему быть, того не миновать.
— Сможем ли мы уйти от них?
Милус Бар пожал плечами:
— Зависит от того, с какой стороны они появятся. От ветра. Если сзади, то сможем. На всем океане нет судна быстрее, чем мое «Дитя грома». Если спереди, ближе к западу — тоже возможно. А вот спереди и ближе к востоку — нет. Они нас протаранят. Их преимущество в том, что многие их суда — триремы с тремя рядами весел. Вас, мой друг, удивит скорость, с какой они способны двигаться и таранить корабли.
— Долго ли еще до Капалиса?
— Два дня, а то и три, если ветер ослабнет.
Бодасен спустился на палубу и подошел к Друссу, Зибену и Эскодасу, стоявшим на носу.
— Вы-то нам и нужны, — сказал Друсс. — Мы говорили о Вентрии. Зибен уверяет, что там есть горы, которые достают до луны. Правда это?
— Всей империи я не знаю, но, если верить нашим звездочетам, луна отстоит от земли более чем на четверть миллиона миль — так что вряд ли.
— Восточная премудрость, — фыркнул Зибен. — Один дренайский лучник как-то выстрелил в луну. У него был волшебный лук, называемый Акансин, двенадцати футов длиной. Черная стрела, пущенная им, называлась Пака. Он прикрепил к стреле серебряную нить, взобрался по ней на луну и сидел там, пока луна совершала свой путь вокруг Земли.
— Сказки, — бросил Бодасен.
— Эта повесть хранится в дренайской библиотеке — в разделе «История».
— Это лишь доказывает, сколь ограниченны ваши знания о Вселенной. Неужто вы до сих пор верите, что солнце — золотая колесница, влекомая шестью белыми крылатыми конями? — Бодасен присел на бухту каната. — Верите, что Земля держится на спине слона или еще какого-то животного?
— Нет, не верим, — улыбнулся Зибен, — но не лучше ли было бы верить? В сказках есть своя прелесть. Как-нибудь я сделаю себе большой лук и выстрелю в луну.
— На что мне луна? — сказал Друсс. — Я хочу узнать побольше о Вентрии.
— Согласно переписи, начатой покойным императором пятнадцать лет назад и завершенной только в прошлом году, Великая Империя насчитывает 214 969 квадратных миль, а население ее составляет пятнадцать с половиной миллионов. Если бы всадник отправился в путь вдоль ее границ, все время сменяя резвых лошадей, он вернулся бы к месту, откуда начал, через четыре года.
Удрученный Друсс проглотил комок.
— Неужто земля эта так велика?
— Да, — кивнул Бодасен.
Друсс сощурился.
— Я найду ее, — сказал он наконец.
— Конечно, найдешь. Она уехала с Кабучеком, а он наверняка направляется к себе домой в Эктанис — стало быть, должен причалить в Капалисе. Кабучек — человек известный, главный советник сатрапа Шабага. Найти его не составит труда, если только…
— Если только что?
— Если только Эктанис уже не пал.
— Парус! Парус! — раздался крик с мачты.
Бодасен вскочил, вглядываясь в сверкающее море, и увидел на востоке корабль со свернутыми парусами — три ряда его весел блестели, как крылья.
— К оружию! — крикнул Бодасен, выхватив саблю.
Друсс надел на себя колет и шлем и стал на носу, глядя на скользящую к ним трирему. Даже с такого расстояния он видел на ее палубах вооруженных людей.
— Великолепное судно, — сказал он.
Зибен, стоящий рядом с ним, кивнул:
— Лучшее из лучших. Двести сорок весел. Глянь-ка на его нос!
Над водой сверкнул золотой блик.
— Вижу.
— Это таран, продолжение киля. Он окован закаленной бронзой. С тремя рядами весел, гребущими в полную силу, он способен пробить насквозь самое крепкое судно!
— Так они и поступят с нами? — спросил Друсс.
— Вряд ли. Они захотят ограбить судно. Подойдут поближе, уберут весла и пустят в ход абордажные крючья.
Друсс поднял повыше Снагу и оглянулся. Уцелевшие наемники, облачившись в доспехи, стояли в угрюмом ожидании. Лучники, в том числе и Эскодас, взобрались на ванты и привязались там, готовые к бою. Бодасен в черном панцире стоял на мостике.
«Дитя грома» повернуло на запад и устремилось обратно. Вдали показались еще два паруса.
Зибен выругался.
— Со всеми сразу нам не сладить.
Друсс всмотрелся во вновь замеченное судно:
— Это не трирема. Оно шире, и весел на нем нет. Если мы управимся с триремой, они нас не догонят.
— Так точно, капитан, — хмыкнул Зибен. — Преклоняюсь перед вашим знанием моря.
— Я быстро всему учусь, потому что умею слушать.
— Меня ты не слушаешь никогда. То и дело засыпаешь, когда я говорю.