— И вы оставляете стену на ночь почти без всякой зашиты, потому что так сказано в книге?
— Не просто в книге, — засмеялся солдат, — а в уставе боевых действий. Вот пойдем со мной в казарму, и я объясню тебе все по порядку.
По дороге солдат, Оликвар, рассказал Друссу, что служит в вентрийской армии больше двадцати лет.
— Даже в офицерах довелось побывать во время Опалового похода. Нас тогда здорово поубавилось, вот мне и дали под начало сорок человек. Ненадолго, правда. Генерал предлагал меня произвести в офицеры, но у меня не было средств на доспехи — тем дело и кончилось. Опять я стал солдатом. Но мне и тут неплохо. Мы все приятели, и два раза в день дают хорошую кормежку.
— А почему ты не смог купить доспехи? Разве офицерам не платят жалованья?
— Как же, платят — одну дишу в день. Это половина того, что я сейчас зарабатываю.
— Офицерам платят меньше, чем солдатам? Глупость какая.
— А вот и нет. При таком порядке офицерами могут стать только богачи — либо дворяне, либо купеческие сыновья, желающие получить дворянство. Вот власть и сохраняется за благородным сословием. Ты, парень, откуда сам будешь?
— Я дренай.
— А, да. Я у вас никогда не бывал, но мне говорили, что Скельнские горы очень красивы. Зеленые и плодородные, прямо как Саурабские. Я скучаю по горам.
Друсс и Оликвар поели в Западной казарме говядины с диким луком, и Друсс пошел к себе в гостиницу. Стояла тихая безоблачная ночь, призрачно-белые дома при луне отливали матовым серебром.
Зибена в комнате не было, и Друсс сел у окна, глядя на гавань, где волны походили на расплавленный чугун. Он помогал отражать три атаки из четырех. Враги в красных плащах, в шлемах с белыми лошадиными плюмажами бежали к стене с лестницами. Защитники швыряли в них камни и поливали их стрелами, но они упорно продвигались вперед. Первых, кто взбирался на стену, кололи копьями и рубили мечами, но самые доблестные все же прорывались наверх, где и погибали. Где-то в середине второй атаки вдоль стены прокатился грохот, подобный рукотворному грому.
«Таран, — пояснил Друссу соседний с ним солдат. — Да только ничего у них не выйдет — ворота окованы железом и медью».
Откинувшись на спинку стула, Друсс посмотрел на Снагу. Днем топор служил ему в основном для того, чтобы отталкивать лестницы, сбрасывать врагов на камни вниз. Лишь дважды Снага обагрился кровью. Друсс погладил его черное топорище, вспомнив двух убитых — безбородого верзилу и чернявого пузана в железном шлеме. Первому Снага раздробил деревянный панцирь, второму расколол шлем надвое. Друсс провел большим пальцем по острию — ни зазубринки, ни щербинки.
Зибен явился около полуночи. Глаза у него были красные, и он постоянно зевал.
— Что ты делал весь день? — спросил Друсс.
Поэт улыбнулся:
— Я завел себе новых друзей. — Он стянул сапоги и повалился на кровать.
Друсс понюхал воздух.
— Пахнет от тебя так, точно ты валялся в цветочной клумбе.
— На ложе из цветов. Да, можно и так сказать.
— Ладно, замнем, — нахмурился Друсс. — Известно тебе что-нибудь о правилах военных действий?
— Мои правила мне известны досконально, но ты, наверное, говоришь о вентрийских? — Зибен спустил ноги с кровати и сел. — Я устал, Друсс, так что давай покороче. У меня утром встреча, и я должен восстановить силы.
Друсс не обратил внимания на нарочитый зевок Зибена.
— Я видел сегодня сотни раненых и десятки убитых. Но теперь, когда на стене осталось всего несколько человек, враг сидит и дожидается рассвета. Неужто в этой войне никто не хочет победить?
— В конце концов кто-нибудь да победит. Это древняя страна, Друсс, — она воюет уже несколько тысячелетий. Осада продлится еще несколько недель или месяцев, и каждый день противники будут подсчитывать свои потери. В один прекрасный день, если ничего из ряда вон не случится, какая-нибудь из сторон предложит врагу свои условия.
— Какие такие условия?
— Если осаждающие сочтут, что не смогут одержать победу, они снимут осаду. Если защитники придут к тому же выводу, они сдадутся.
— А Горбен?
Зибен пожал плечами:
— Его люди либо убьют его, либо предадут наашанитам.
— Боги! Неужто этим вентрийцам неведомо, что такое честь?
— Очень даже ведомо, но большинство солдат — наемники из восточных племен. Они служат тому, кто больше платит.
— Если они тут воюют строго по правилам, зачем тогда жители покинули город? Почему бы им просто не дождаться, чем дело кончится, и не покориться победителю?