Александр Карнишин
ДРУЖБА ДЕТСКАЯ НЕ КОНЧАЕТСЯ
Кажется, тот мужик идет все-таки за мной. Нет-нет, никакой паранойи. Точно — след в след. Ниточкой за иголочкой. Не отстает. Еще от автобуса тянется. Правда, он с сумками какими-то. Но кто мешает ему в случае такой надобности просто кинуть сумки и рвануть за мной? А в сумках, кстати, может быть оружие. Или просто маячок. И он вот идет за мной, а где-то по параллельной улице медленно и почти бесшумно движется большой черный автомобиль, в котором на экране мигает яркий огонек, показывая местоположение вот этого мужика. И мое местоположение — с ним вместе.
У меня последний адрес остался. Этого адреса они просто не могут знать. И нельзя его показывать никому. Даже если мужик не из них — это уже не имеет никакого значения. Рисковать нельзя. По телефону я проверил несколько точек. Везде уже были они. В принципе, это правильно. Если бы я занимался таким делом, готовился несколько лет — тоже изучил бы все возможные адреса, прошерстил и перебрал все контакты, все записи во всех записных книжках. Правда, я бы еще не упустил того, кто во главе. Тут они немного сплоховали. Или это просто такое везение у меня, что ли. Везет, как утопленнику. Власти нет, денег нет. То есть, они теоретически есть, но до них еще добраться надо. Переночевать даже негде. И уже давно страшно хочется есть. Организм привык к регулярному хорошему питанию.
И ведь, как все устроилось-то у них хорошо…
Министр безопасности, значит, так министром и остался. Последние заявления по радио и телевидению — все сам делал. Четким языком, рублеными фразами, солдафон этакий. Раз-два! Кто бы мог подумать на него?
И армия, армия, так ее…
Что они там про зарождающуюся диктатуру и возврат демократических ценностей, утерянных в последние годы? Это мной утерянных, что ли? А кто меня выбрал, не они? Не эти же самые? Так, выходит, ими утеряны ценности? Но тогда причем здесь я?
Теперь вот про олигархический капитализм пошла речь, псевдодемократические институты… Все на меня повесят, все! И землетрясения — от меня, и цунами, и сушь, и глад, и мор.
А вот мужичок тот, сзади, все же лишний. Придется искать темное место. И поскорее искать. О, припустил как. Точно — за мной!
Хорошо, что я тогда был на рыбалке только с самыми ближними. Да и ближним доверия уже нет. Лодка, удочка, другой берег… Суматоха какая-то на берегу, да включенный радиоприемник под рукой. Вот и сумел кустами, кустами. Как в кино. Разве только не отстреливался.
Так. Вот здесь можно, пожалуй.
Резко свернуть, на ходу вытаскивая маленький револьвер с накрученным заранее глушителем — подарок от покойного авторитета. Пытался тогда в политику податься, дарил разные безделушки всем подряд. А мы уже все контролировали. И в последний буквально момент — прихватили авторитета. Ну, а то, что умер скоропостижно в камере — так это просто от старости и слабого здоровья.
Шаги. Точно, даже не прячется, внаглую ведет. Так. Рука вытянута вперед вдоль стены. Не дрогнет. Поздно дрожать. Когда бежишь — уже не трясешься, не исходишь холодным вонючим потом. Когда бежишь — просто бежишь. Дышишь ртом, жадно хватая воздух. Заметаешь следы, делаешь петли и скидки. Меняешь транспорт. Глядишь из-под козырька рабочей кепки, не смотрит ли кто узнавающе, не присматривается ли специально. Перепрыгивать железнодорожные пути перед идущим составом. Выезжать из города по одному паспорту, а потом сразу возвращаться с другим в кармане. Брать такси и бросать на полдороги к объявленному адресу. Пусть поищут. Пусть почитают следы. Если сумеют. Им просто не догадаться, куда он идет.
Щелчок выстрела оказался слишком громким. Как ветку сухую сломали в полной тишине.
Теперь — быстро уходить. Пока такое странное время, никто и не подумает, что бывший ходит по столице и лично отстреливает топтунов. Тут сейчас такие дела, до боев может дойти. Ведь, по сути-то, самый обычный рейдерский захват. Охрану купили, с милицией договорились, ворота взломали… Вот только директор с печатью и чековой книжкой — тю-тю. Нет, завод, конечно, им останется. Тут уже не отбить. Да какой завод-то прибыльный — вся страна! Зато директор — ха-ха — живой! Живой я и свободный!
И — раз-два, раз-два. Левой-правой. Все же все эти диспансеризации и врачи кругом, и спорт-физкультура, и отдых в правильных местах, и питание правильное — они форму помогли сберечь. Теперь долго могу бегать. Вот сейчас их машина стоит где-то. Следят за экраном. Потом начнут мужика того вызывать. Потом подъедут смотреть — в чем дело. А мужик — жмур окончательный. И куда им теперь кидаться? Какой сетью город накрывать?