Дружба, основанная на свободном выборе и личной склонности, теперь даже противопоставляется родственным отношениям. На вопрос Ифигении при виде связанных Ореста и Пилада: "Вы братья? Мать одна носила вас?" Орест гордо отвечает: "Да, братья мы-сердцами, но не кровью" (Ифигения в Тавриде, 497-498) . Если у гомеровских героев родственные отношения остаются важнейшим эталоном близости, то Еврипид ставит дружбу выше родства:
Добывайте друга, люди, недостаточно родных.
Верьте: если слит душою с нами чуждый, то его
Мириады близких кровью не заменят одного.
(Орест, 804-806)
Потеряв свою связь с родством, дружба стала более избирательной и рациональной. Она приобрела характер политического товарищества. Понятие "политическая дружба" распространяется и на межличностные отношения. Друзьями теперь называют приверженцев, единомышленников, людей, объединенных общими интересами. Такое понимание дружбы сохраняется и в дальнейшем: когда римские авторы говорят о "друзьях Гракхов" или "друзьях Августа", они имеют в виду не интимную личную привязанность, а политический союз. Но этот союз уже не институционализирован, а вытекающие из него взаимные обязанности друзей менее определенны. Расширение сферы индивидуального усмотрения в отношениях дружбы постепенно переводит проблему из социальной в нравственно-психологическую плоскость.
Отражая эти социальные сдвиги, софисты развивают рационалистическую концепцию дружбы, выводя ее из утилитарных соображений взаимной пользы и совпадения интересов. Но наряду с прославлением полезности и необходимости дружбы учащаются жалобы на ее неустойчивость, предупреждения против коварства и неверности друзей.
Разумеется, такие жалобы встречались и раньше. Уже Эсхил грустно замечает, что "немногим людям свойственно друзей счастливых чтить и не завидовать" и что "преданность и дружба так же призрачны, как отраженье в зеркале обманчивом" (Агамемнон, 824-825, 830-831). Неверность и предательство друзей - одна из любимейших тем Феогнида.
На фоне ненадежности и инструментальности "политической дружбы" институционализированная дружба приобретает значение обращенного в прошлое идеала. Причем этот идеал наполняется качественно новым, несвойственным реально существовавшим ранее отношениям дружбы содержанием.
Распространение культа героической дружбы, в которой наряду с традиционной верностью все сильнее подчеркиваются эмоционально-экспрессивные ценности, свидетельствует как раз о проблематичности, неустойчивости межличностцых отношений. С одной стороны, сами общественные отношения стали более сложными, текучими, мобильными, а с другой - дифференциация внутреннего мира личности рождает множество эмоциональных нюансов, неизвестных более примитивной культуре. Институционализированная дружба первобытного общества однозначна, в ней нет полутонов. Дагомеец точно знает (обязан знать), кто из его ритуальных друзей, "братьев по ножу", является первым, ближайшим, кто - вторым и чем он обязан каждому из них. Греку периода классической античности подобная ясность уже заказана. Его взаимоотношения с другими людьми и сопутствующие им чувства противоречивы. Живя в атмосфере социального и личного соперничества, он уже познал чувство психологического одиночества и испытывает потребность разделить свои переживания с кем-то другим, найти душу, родственную собственной.
Тесен у Еврипида, мотивируя свою непоколебимую верность попавшему в беду Гераклу, ссылается в первую очередь на традиционные обеты, законы гостеприимства и т. д.
Та дружба, что ветшает,
Мне ненавистна. Как?
У друга за столом
Отведав брашен сладких, в дни невзгоды
Его корабль покинуть?
(Геракл, 1224-1227) °
Вместе с тем в разговорах о дружбе все больший упор делается на психологическую близость, необходимость не только помогать другу, но и разделять его чувства: "Скажи мне, царь, иль я достоин не был с тобой делить, как друг, твою печаль?" (Алкеста, 1009-1010) u.
Особенно сильно звучат эти мотивы в античной лирике. Уже у Феогпида дружба по своей эмоциональной напряженности и индивидуализированности, по сути дела, не отличается от любви. В многочисленных посланиях Кирну поэт выдвигает в качестве важнейших критериев дружбы взаимную любовь, искренность, добровольность, психологическую совместимость.
Еще более индивидуализирован и экспрессивен идеал дружбы в философском кругу Сократа и Платопа. По словам Сократа, "без дружбы никакое общение между людьми не имеет ценности" (Пир, VIII, 13) . В противоположность утилитаристской тенденции софистов, Сократ видит в дружбе тотально-личностное отношение, окрашенное всем спектром человеческих эмоций. Точно так же и Платон ставит дружбу выше остальных человеческих привязанностей, акцентируя внимание прежде всего на эмоциональной и духовной природе этой формы общения. Друзья, говорит Платон, "гораздо ближе друг к другу, чем мать и отец, и дружба между ними прочнее, потому что связывающие их дети (имеются в виду совместно вырабатываемые духовные качества.- И. К.) прекрасное и бессмертнее" (Пир, 209в) .
Осознание эмоциональных аспектов дружбы и противопоставление интимной дружбы и расчетливого товарищества неизбежно порождают вопрос о соотношении дружбы и других эмоциональных привязанностей, прежде всего половой любви. От дифференциации общественных институтов и социальных ролей греческая культура переходит, таким образом, к проблеме дифференциации индивидуальных чувств и привязанностей, а одновременно и к разграничению понятий, в частности поня тий дружбы и любви. Слова "филия" и "эрос" по своему первоначальному смыслу противоположны: первое означало близость и соединение подобного, а второе - борьбу и соединение противоположного. В дальнейшем эти слова стали обозначать разные виды или оттенки любви: "эрос" - стихийная страсть и жажда обладания, "филия" - любовь-дружба, обусловленная социальными связями и личным выбором. По Платону, любовь и дружба не столько разные чувства, сколько разные аспекты - духовный и чувственный - одной и той же тотальной личной привязанности, которую философ определяет как "жажду целостности и стремление к ней" :(Пир, 193а) .
В обыденном сознании позднейших периодов платоническая любовь ассоциировалась преимущественно с духовностью, в противоположность чувственности. На самом деле ее специфика состоит в том, что она абстрагируется от различия полов. Как писал Ф. Энгельс, "для классического поэта древности, воспевавшего любовь, старого Анакреонта, половая любовь в нашем смысле была настолько безразлична, что для него безразличен был даже пол любимого существа" .
В древнегреческой культуре дружба мыслится как исключительно мужской институт и нередко ассоциируется с эротическими отношениями. Ученые по-разному объясняют этот феномен. Прежде всего отмечают наличие в Греции значительных пережитков древней традиции закрытых "мужских союзов". Какие-то формы сегрегации полов и выведения мальчиков из-под женского влияния существовали, как известно, почти во всех первобытных обществах.
В Греции - на Крите, в Спарте, в Фивах - активно проявляли себя традиции мужского воинского братства и обучения. Совершенно очевидно, писал Ксенофонт, что "нет фаланги сильнее той, которая составлена из соратников-друзей..." (Киропедия, VIII, 1, 30) . По словам Плутарха, именно на основе такого принципа в Фивах был сформирован особый "священный отряд", считавшийся непобедимым. "Ведь родичи и единоплеменники мало тревожатся друг о друге в беде, тогда как строй, сплоченный взаимной любовью, нерасторжим и несокрушим, поскольку любящие, стыдясь обнаружить свою трусость, в случае опасности неизменно остаются Друг подле друга" (Пелонид, XVIII) .
Сложнее обстояло дело в Афинах. Сократ и Платон не случайно делают акцент на духовной стороне дружеских и любовных отношений. Разложение общинно-родовых связей в сочетании с усложнением человеческой личности пробуждает у нее напряженную потребность в интимности, которая не удовлетворяется примитивно-чувственными формами.
В общении с кем мог древний афинянин удовлетворить потребность в психологической близости? С женой? Приниженное социальное положение афинской женщины делало духовную близость с ней для мужчины невозможной. "Та скромная доля супружеской любви, которую знает древность,- не субъективная склонность, а объективная обязанность, не основа брака, а дополнение к нему". Социальные роли полов в Афинах резко разделялись; отношения между женщиной и мужчиной не отличались душевной близостью. Обязанностью женщины было вести хозяйство и рожать детей. И дело здесь не столько в психологических различиях между полами, сколько в подчиненном социальном статусе женщины. Понимая сложность проблемы равенства, Платон тем не менее констатирует: