— А в чем дело? Почему вы спрашиваете? А что касается Алана, то у него просто кризис среднего возраста, и это скоро пройдет.
— Я пытаюсь продумать все варианты.
Похоже, Ли на что-то намекает, но Кэтрин остается в неведении. Она не прочь спросить, но уже половина десятого, а Ли никогда не опаздывает к началу занятий.
Будь Кэтрин художницей, она бы нарисовала серию портретов людей, ожидающих на ковриках начала занятия. Просто невероятно, как много можно сказать о человеке, понаблюдав за ним пару минут. Если бы здесь оказался Босх, он бы, несомненно, именно это и сделал — изобразил маленький микрокосм, слепок большого мира, населенный разнообразными типажами.
Пятеро учеников лежат на спине, у двоих под головами в качестве подушки блоки, одна женщина сложила руки на животе и тихонько похрапывает. Тина, драматически напрягшись, сидит в позе лотоса и поворачивает голову из стороны в сторону, чтобы посмотреть, сколько человек в студии и много ли у нее свободного места для растяжки. Кэтрин замечает пару, которая приходит уже не в первый раз, — их коврики сдвинуты вплотную, оба лежат на боку, подперев голову рукой, и тихонько разговаривают. Они познакомились здесь, парень женат, и если у них еще нет романа, он непременно завяжется раньше, чем они научатся делать стойку на голове. Мужчина и женщина так смотрят друг на друга, что, судя по всему, ничего не заметят, если Ли начнет занятие на полчаса позже или вообще его отменит.
Брайан — в первом ряду, лицом к остальным, Господи Боже. Он пытается расслабить нижнюю часть туловища, подаваясь бедрами (и всем остальным) вперед. Женщина в фиолетовом трико, которая приходит как минимум пять раз в неделю, с подчеркнутой вежливостью просит соседа передвинуть коврик «на миллиметр» — с напряженной улыбкой, от которой так и веет холодом. Двое парней, которых Кэтрин раньше не видела, проделывают упражнения для разминки и явно пытаются привлечь внимание окружающих — «посмотрите, какие мы замечательные». Один невысокий и мускулистый, другой — рослый и худой. Интересно, откуда они?
Ли, как обычно, начинает с вопроса, нет ли у кого-нибудь травм, о которых следует знать преподавателю. Женщина в фиолетовом трико поднимает руку и, прежде чем Ли успевает к ней повернуться, пускается с места в карьер:
— Может быть, вы не сочтете это травмой, но у меня, когда я просыпаюсь, немного похрустывает шея, довольно неприятно. Не знаю, есть ли тут связь, но мы только что съехались с бойфрендом и спим на одной кровати, потому что вся его мебель — на складе в Нью-Йорке. Мы несколько лет планировали переезд, и вот наконец месяц назад он взял и перебрался. Просто супер. Так приятно, что мы теперь живем вместе. Сначала я сомневалась, что захочу с кем-то делить свою квартиру…
— Поздравляю, — решительно, хотя и деликатно перебивает Ли. — Не напрягайтесь во время поворотов и смотрите вниз, когда я велю остальным смотреть вверх. Итак, начнем. Что-нибудь еще?
— В прошлый понедельник я ходила к Хлое, — слышится чей-то гнусавый голос. Кэтрин не видит говорящую. — Но занятия вел незнакомый преподаватель.
Из этой части студии постоянно доносятся фразы, которые заставляют Кэтрин закатывать глаза.
— Ее зовут Мелисса, — говорит Ли. — Она заменила Хлою в последнюю минуту, когда у той внезапно заболели зубы. Вам понравилось?
— В начале занятия она сделала всего три «приветствия солнцу», а Хлоя обычно делает пять, поэтому я вроде как слегка запуталась и весь день была какая-то рассеянная. Честно говоря, испугалась.
— Я тоже заметила, — добавляет Тина. — Было немного странно.
— Мне кажется, — продолжает ученица с гнусавым голосом, — что занятия в студии должны быть более единообразными, чтобы мы точно знали, чего ждать.
Кэтрин не может понять, почему Ли неизменно начинает занятие таким образом. В половине случаев людям просто хочется обсудить вопросы личной жизни, сделать не относящийся к делу комментарий или завуалированно пожаловаться. Те, у кого настоящие травмы, обычно обращаются к преподавателю отдельно, перед началом занятия. Возможно, Ли поступает так, чтобы создать атмосферу единодушия, и она права — пришедшие действительно чувствуют, что вносят свою лепту в происходящее на занятии, ощущают себя частью процесса, даже если иногда пресловутая лепта представляет собой ложку дегтя.
— Мелисса — отличный учитель, — говорит Ли. — Я охотно позволяю ей, как и другим преподавателям, самой решать, каким образом вести занятия. Думаю, лучше не ожидать слишком многого и пытаться извлечь максимум из того, что вам предлагают. Иначе пропустите что-нибудь по-настоящему замечательное. Вы готовы начинать?