Голубые искры брызнули из спирального пояса света, звонкого, почти грохочущего, он тянулся, раскручивался. Лидия закрыла лицо локтем, белизна слепила.
Что бы ни было внутри, оно взвыло.
Лидия отвернулась. Трое скорчились с закрытыми глазами у заново захлопнувшихся дверей, у Битлджуса в руках, кажется, было ведёрко попкорна, щетина с прозеленью поблескивала от ровного белого сияния.
Кажется, только прислушайся и разберешь в вое слова, но белый шум упрямо отказывался складываться в что-то разборчивое, что-то понятное, что-то, за что она смогла бы зацепиться.
Ну давай. Она же не сможет так долго стоять.
Может быть, ей кажется, и это просто шум.
— Никто не понимает.
Лидия почти не поверила своим ушам. Смотреть вперед, не прикрываясь руками стало практически невозможно, но этот звук, этот вой — он был речью!
Но она всегда знала, что тут происходит, да?
— Алекс!
В белизне перед глазами трудно было выискать околочеловеческие черты, но она попыталась представить унылое вытянутое лицо и узкие очки привидения из кафетерия, привидения человека, которого придавило тележкой, и…
Заставить голос слушаться было труднее всего:
— Я открою тебе дверь! — она оглянулась назад, ощущение было такое, что стены исчезли в ненормальном, лишающем всего цвета, сиянии.
— Хорошее время, чтобы позвать меня по имени! Трижды! — голос у Битлджуса всегда был такой, как будто мелом скребут по доске?
Осколки паркета затянуло в воронку и подбросило к дыре в потолке.
— Просто позвать три раза. Это нетрудно.
К вою добавился свист ветра.
— Вот написать было бы трудно, это я понимаю.
Грохнуло трижды. Лидия сжала кулаки.
Я могу. Я могу. Он это наворотил, но я смогу.
— Я открою тебе дверь, и ты сможешь уйти!
Ее полоснуло белым протуберанцем, и она едва-едва успела отскочить. Отскочила. А потом приблизилась к столбу света снова, прикрывая глаза, прикрывая лицо.
— Алекс, пожалуйста! Тебе будет лучше, если ты уйдешь! Я не хочу тебя развоплощать!
И, возможно, при всем желании, даже не смогу.
— Тебе станет легче!
Наверное. Возможно.
— Пожалуйста, послушай меня! Пожалуйста!
Пожалуйста, прими мою лицемерную симпатию и не разрушай наши жизни.
Она обернулась через плечо и закричала:
— Дверь, кто-нибудь! — краем глаза замечая, как кудрявый слабо пополз в сторону закрытых дверей кафетерия и потянулся к ручке.
Нет, нет, не та дверь, нужна дверь, которая выведет в…
Тук.
Тук.
Тук.
Лидия мотнула головой. Дальняя стена запульсировала вдоль кривого мелового контура и ушла в сторону, открывая клубящиеся зеленоватые внутренности. Битлджус с энтузиазмом помахал ей рукой, и Лидия обернулась обратно к свету:
— Проследуй в Преисподнюю, Алекс.
Столб света скакнул. Его грубо сжало, сплющило в концентрированный, дрожащий белый комок, круглый, как шаровая молния. Он завис перед Лидией, плавно и медленно уходя ей за плечо. Она задержала дыхание. Белая, смятая сфера скользнула ей за спину и вой оборвался.
Ноги дрожали, и, кажется, в ботинки налили цемента. Лидия оборачивалась тысячу лет.
Из двери дымило зеленью, и Лидия с трудом, как во сне, доковыляла до нее и навалилась, вбила ладони в жесткое дерево. Шов между дверью и стеной растворялся невыносимо медленно. Лидия прижалась к деревянной панели плечом и сжала веки, соскальзывая вниз, шурша курткой, отпуская ослабевшие колени.
Когда она приоткрыла глаза, Эбби, лежа на полу, давила на дверь обеими руками. От этого зрелища почему-то у Лидии сдавило в груди.
— Ну что? Даже урезанная версия меня не совсем бесполезна, а? А?
Лидия сидела спиной к стене и еле слушающейся рукой ткнула в его сторону:
— Если бы ты, ничего этого не было. Буквально.
Битлджус почесал лапищей щеку и улыбнулся почти неуверенно:
— Но хорошо все, что хорошо кончается.
— Что ты ему сделал? — чтобы довести его до такого состояния?
— Ой, ну знаешь, пара шуток тут, пара шуток там. Смотришь, и он уже плюется светом и хочет разрушить твой колледж до основания.
— Я говорила, что это ты виноват, я чувствовала.
— Но все замечательно! Отлично развлеклись! Ты посмотри на эти рожи. Кажется, эти трое теперь всегда будут заикаться.
— Все кончилось? — вяло спросила Эбби, лежа на спине где-то у Лидии в ногах.
— Кажется.
Небо в окне понемногу начинало светлеть, сквозь дыру в крыше это как раз было неплохо видно. Лидия повела головой: кудрявый в грязных, залапанных очках подпирал спиной стену, рыжая, короткостриженная первокурсница сидела рядом с ним так, как будто у нее ноги отнялись. Где-то вдалеке завыла сирена.
— Я думаю, отсюда нужно двигаться, — сказала Лидия.
И только тогда сработали распылители пожарной системы.
========== Часть 3 (флафф и щепотка экзистенциального кризиса) ==========
— Я много пропустил?
Лидия оглянулась через плечо.
Битлджус стоял босиком у нее на ковре и выглядел так, как будто его на недельку бросили в лесу. Без нормальной одежды и средств к существованию. Волосы топорщились через сеточку черных чулок. На чашке было написано «Переходи на темную сторону», на футболке — «Смерть — верный ответ». На носу у него поблескивали солнечные очки, зелёные волосы торчали вверх, щетина была как у покойника.
Мало что поменялось.
Чулки, разве что. Кажется, у них на бортах черные кружева догнивали свое. Почему чулки ее не удивили? Хороший вопрос.
— Отличный же прикид, да?
Нормальный. Тяжело признавать, что у него хорошие ноги, как для мертвого мусорного демона.
Лидия положила обе ладони на учебник, как перед присягой — и выдохнула:
— Я не хочу спрашивать.
Он запрыгнул на стол и закинул ногу за ногу:
— Зря, это занятная история, — он спустил очки на краешек носа и посмотрел на нее поверх стекол.
— Я не хочу знать, — почему его всегда приносит, когда она пытается делать вид, что учится? — Если тебя не похитили пришельцы, я не хочу знать.
Она сделала паузу и скривилась:
— Обязательно было поверх чулок надевать носки?
— Да. Меня волнуют и красота, и комфорт.
— Шерстяные носки. Полосатые.
— Знаешь, что такое могильный холод?
Кривые коридоры Преисподней.
— Нет.
— Я не хочу мёрзнуть.
— Ты говорил, что не чувствуешь холода.
— Мне нравятся эти носки, и я не буду их снимать.
Из чашки пахло тиной. Битлджус спрыгнул со стола.
— Это был эпический квест. Зацепил по дороге парочку неписей. Я видел вещи, которые себе и представить не можешь.
— У меня очень хорошая фантазия, к сожалению.
Он заинтересовано подобрался к ее кровати. Поставил на нее ногу, подтянул вторую. Подпрыгнул. Растянул рот в улыбке. Зачем-то отрастил пиджак и не стал отращивать штаны.
Весело ему.